|
– Вот это вы бросьте! – прямо-таки рявкнул Хольц. – Но крайней мере, до тех пор, пока мы вынуждены работать вместе. Лично я не собираюсь через сорок лет вновь окунаться в эти дрязги! Еще и оттого, что в подобных сделках слишком часто рассчитываются пулей, а не чеком – так практичнее, знаете ли. Забудьте об этих пленках к чертовой матери! Бриллианты – вещь гораздо более ликвидная, и они не влекут за собой таких сложностей. – Да что вы разгорячились, я просто так спросил, ради любопытства, – примирительно сказал Мазур. – Любопытство вы удовлетворили, Вот и забудьте на прочь об этом чертовом архиве. Кладоискательство и политика – два разных вида бизнеса, и смешивать их не стоит. Понятно? – Да, понятно, понятно, успокойтесь! Говорю вам, я просто просчитываю все варианты. Неуютно как-то работать, зная, что на хвосте у тебя висит чья-то разведка… – Успокойтесь, бросил Хольц свысока. – До сих пор я и не слышал, чтобы чьи-то разведки пронюхали о… Ко мне никто никаких подходов не делал… «Счастливец ты, однако, – подумал Мазур. –А вот ко мне – делали. Не далее как сегодня днем. Черт его знает, в конце концов, на кого там работает Ронни, но факт остается фактом: по крайней мере, одна разведка что-то все же пронюхала. Он недвусмысленно упоминал о микропленках… У Кристины они уже на хвосте и у меня тоже, а может, и у тебя… » Вслух он спросил: – Что это вы так благодушно улыбаетесь? – Да оттого, что ситуация лишена всякой двусмысленности и недомолвок, – почти благодушно ответил Хольц, радушно подливая ему виски. – Вы вроде бы не глупый парень, Джонни. Должны понимать, что из данного положения есть только два выхода: либо вы честно со мной сотрудничаете и получаете свою законную долю, либо я вас шлепну без всякой жалости. Это – мечта всей моей жизни, понимаете? У меня давно уже нет другой. И я никому не позволю стать между мной и мечтой… – глаза у него и в самом деле были страшными. – Я твердо решил пожить, как следует, за все эти годы… Я еще успею досыта попользоваться жизнью и теми возможностями, которые дают деньги… Похож я на старую развалину, как по-вашему? Мазур присмотрелся внимательно. Вообще-то по его мнению, шестьдесят пять – многовато. Тем не менее, немец и в самом деле не выглядел ни развалиной, ни стариком – крепок, лось, есть еще силушка. Ну, сие легко объяснимо. Такая цель и в самом деле способна придать человеку вроде него немало физических и душевных сил, почище любого допинга… – Понятно, – сказал Мазур. – Собираетесь раскуривать сигары от стодолларовых бумажек и купать певичек в шампанском? Хольц ничуть не обиделся. Улыбнулся почти приятельски: – Нет, то, о чем вы говорили – и крайности, и пошлости. Но я и в самом деле намерен погулять. За все эти сорок лет. У меня нет ни семьи, ни близких. У меня есть только субмарина на дне. И сейф… – А вы уверены, что он уцелел? – невинным тоном спросил Мазур. – Мало ли как могло обернуться… Будь он послабее духом, непременно испугался бы. В лице Хольца, в холодных синих глазах не стало не только человеческого, но и звериного: это было что-то другое, страшнее, запредельнее… Мазур приготовился даже к меткому удару, если тевтон все же потянется за пистолетом… Обошлось. Не иначе как многолетние странствия и полная превратностей жизнь научили Хольца владеть собой. Он сказал почти ровным голосом: – Больше не шутите так, Джонни. |
