|
Ну, а неотесанный австралиец от таких реплик только пофыркивал, следую желаниям дамы – и долгонько им следовал, иногда для разнообразия давая волю своей моряцкой фантазии. Много времени прошло, прежде чем красотка успокоилась в надежных объятиях бродяги и авантюриста и надолго там притихла. Мазур блаженно отдыхал – поскольку тоже был не железный. Лишь ощутив в стиснутой крепкими объятиями добыче некое шевеление, осведомился на ушко: – Ну, и каково это – оказаться во власти разнузданного бродяги? – Я бы сказала, неплохо, – все еще чуточку задыхаясь, созналась очаровательная и разгоряченная добыча. – Ничего удивительного, – сказал Мазур. – Скромности ради следует уточнить, что меня считали непревзойденным любовником во всех портах от Аделаиды до Шанхая… За каковую похвальбу тут же получил игривую невесомую пощечину. И сказал: – Интересно, а как будет по-испански звучать… – и повторил ей на ухо то, что недавно от нее же и услышал. – Понятия не имею, – оскорбленным тоном заявила Кристина. – И вообще, откуда ты взял эту похабщину? – Одна красотка недавно на ушко шептала. – Боже, с кем ты только путаешься… В каком-нибудь из портовых заведений, надо полагать? – Листал я как-то от скуки книжку одного малого, по фамилии, кажется, Шукспер, – сказал Мазур. – Замечательная там была фразочка: «о женщины, вам имя вероломство… » – Совершено не понимаю, о чем ты. – Браво, – сказал Мазур. – Следуя этакой логике, я и сейчас пребываю в полном затмении чувств? В галлюцинациях? Потому что у меня сейчас устойчивая галлюцинация: усиленно мерещится, что в руках у меня лежит нагая, как правда, красавица из знатного рода, уходящего корнями… – Джонни, милый… Могу тебе по секрету сказать, что и сто лет назад, когда мораль была куда как твердокаменнее, случалось все же, что в руках у всяких нахалов полеживали красавицы знатных родов. Нагие, как правда и уходящие корнями. И двести и триста… Это жизнь, ничего тут не поделаешь. Так что не считай себя Колумбом в данном вопросе… – Да господи, я ж прекрасно вижу, что ни в каких я смыслах не Колумб… – Хам. – Скорее уж – охальник, сказал Мазур. – Интересно, а в испанском есть какое-нибудь словечко вроде «охальника»? – Масса, – фыркнула Кристина. – Фреско, сильвергуенца, а применительно в нашей стране – дескарадо… – Красиво звучит, – сказал Мазур. – Почти как «идальго». Ничего, если я закурю в постели? – Только если будешь стряхивать пепел в пепельницу, аккуратно. – Клянусь на Библии… Он с удовольствием выпустил дым, бледным облачком потянувшийся в распахнутое окно. Стояла тишина, из крохотного садика наплывала влажная прохлада, соблазненная красавица примолкла, и это было совсем хорошо – Мазур терпеть не мог, когда партнерши в аккурат после бурного общения начинали идиотски щебетать, а то и справляться о накале и серьезности чувств. – Что это ты так выжидательно косишься? – спросила прильнувшая к нему Кристина. –Жду– Чего? – Не начнешь ли ты выяснять, как я тебя люблю – просто крепко или вовсе уж нестерпимо… – Не дождешься, – сказала она решительно. – Я же не дура. Прекрасно представляю, сколько у тебя было таких дурочек… – О боже, радость-то какая! – воскликнул Мазур. |
