Как такое возможно? Почему это с нами происходит? Как может человек выдержать такую муку?

Астрид и Мелани были подругами. Я помню, какой интересный контраст они представляли, появляясь вдвоем: Мелани – маленькая, изящная брюнетка и Астрид – блондинка с белой кожей. Мать Астрид Биби родилась в Швеции, в Упсале. Она уверена в себе и артистична. Весьма эксцентричная, но при этом обаятельная особа. Отец Астрид Жан-Люк – известный диетолог, один из этих оскорбительно худых загорелых типов, при взгляде на которых сразу ощущаешь себя куском жира, фаршированного холестерином. Вечно озабоченный состоянием своего кишечника, он посыпает клетчаткой почти все приготовленные Биби блюда.

Вернувшись к палате Мелани, я вижу старика с большим животом, стоящего у ее двери. Проходит пара секунд, прежде чем я понимаю, что это он.

Резким движением он заключает меня в объятия. Грубость этих объятий не перестает меня удивлять. Я никогда так не обнимаю своих детей. К слову, Арно в силу возраста терпеть не может, когда к нему прикасаются, но когда я все же рискую, то обнимаю его нежно.

Отец делает шаг назад и смотрит на меня неодобрительно. Выпученные карие глаза, интенсивно-красные губы с опущенными уголками, которые с возрастом стали тоньше… Его руки с выступившими венами кажутся хрупкими, плечи поникли. Приходится признать, что мой отец уже старик. И это меня шокирует. Неужели наши родители тоже замечают, как мы стареем? Мы с Мелани не слишком молоды, даже несмотря на то, что остались его детьми. Мне вдруг вспоминается одна из приятельниц отца, Жанин, которая чрезмерно усердствует с хирургическими подтяжками кожи. Однажды она сказала, обращаясь к нам с сестрой:

– Мне так странно сознавать, что детям моего друга стукнуло сорок.

На что Мелани с самой обаятельной своей улыбкой ответила:

– Ну, не менее странно видеть, как подруги отца превращаются в старушек.

– Где этот чертов врач? – бурчит он. – Что здесь вообще происходит? И это вы называете больницей?

Я не пытаюсь возражать. Я привык к его вспышкам. Они меня совершенно не впечатляют. Молоденькая медсестра бежит к нам, словно заяц, захваченный светом автомобильных фар.

– Ты видел Мел?

– Она спит, – бормочет отец, пожимая плечами.

– С ней все будет хорошо.

Он смотрит на меня в упор, вид у него рассерженный.

– Я отправлю ее в Париж. Она ни в коем случае тут не останется. Ей нужны хорошие врачи.

Я вспоминаю ореховые глаза доктора Бенедикт Бессон, пятна крови на ее халате и думаю о том, сколько она сделала, чтобы спасти жизнь моей сестры. Мой отец опускается на стул. Он ожидает от меня если не ответа, то хотя бы какой-то реакции. Я не удостаиваю его ни тем, ни другим.

– Расскажи мне еще раз, как это случилось. Я повинуюсь.

– Мелани пила?

– Нет.

– Почему же машина съехала с дороги?

– Съехала, и все.

– Где машина?

– От нее мало что осталось.

Он скользит взглядом по моему лицу, вид у него подозрительный и угрожающий.

– Зачем вы вдвоем поехали в Нуармутье?

– Это был сюрприз ко дню рождения Мелани.

– Хорош сюрприз…

Во мне поднимается гнев. Отцу всегда удается разозлить меня, и я не знаю, почему этому удивляюсь. Да, он снова меня достал, и я ему это позволил.