|
- Когда ты должен вернуться в Остенде? - К пятичасовой поверке: я ведь без увольнительной. В четыре есть трамвай... - Хочешь, подвезу? - Это было бы потрясно! Трамвай-то восемь франков стоит. Взгляды Тересы и Марии встретились. - Зайди на минутку ко мне в кабинет. Выходя из столовой, молодой человек не удержался и подмигнул матери. - Сколько я давал тебе раньше? - Сто франков. Терлинк открыл сейф. Делать это, когда в кабинете находится посторонний, было у него сущей манией, проистекавшей, вероятно, из потребности бросать людям вызов, показывая им лежащие на полках толстые бумажные пакеты, в которых могли храниться только ценные бумаги. - Когда тебе стукнуло двадцать? - Месяц назад. Терлинк порылся в старом туго набитом бумажнике и протянул два стофранковых банкнота. - Спасибо, крестный. - Выпьем кофе и поедем. - Хорошо, крестный. Тереса помогала Марии мыть посуду. Обе шушукались в кухне над раковиной. Терлинк в гараже заправлял машину маслом. Альберт критическим взором оглядывал старый автомобиль. Город был пуст, и когда навстречу попадались люди, это неизменно оказывались семьи в полном составе и в праздничной одежде, направлявшиеся чуть ли не строем, вроде делегации, в гости к какой-нибудь другой семье. Пока мотор прогревался, Терлинк переоделся в свой повседневный наряд, надел короткую шубу и выдровую шапку. Мужчины уехали. Мария с опасливым видом проводила сына глазами. Тереса, вернувшись в дом, вздохнула: - Эта история не принесет нам ничего хорошего. Чем занималась она всю вторую половину дня? Зашли к ней всего две соседки. Она угостила их сладким вином и галетами. Немного повздыхала и покачала головой, слушая рассказ о чужих бедах, потому что у каждого свои беды, и за год умирает столько народу. - А тут еще бедная Теодора, у которой - при пяти-то детях! - случился рак желудка... Остальное время она находилась на кухне, разговаривала с Марией или наводила порядок в каком-нибудь шкафу. Стемнело уже в четыре. Прозвонили к вечерне, но Тереса не пошла в церковь. Они с Марией, стоя на кухне, поделили одну вафлю, запив ее кофе, оставшимся от второго завтрака. Затем пробило пять, шесть, наступило время накрыть на стол, а приборы под лампой с розовым абажуром все так же хранили свой светло-зеленый свет и оставались девственно нетронутыми. - Мария, я все думаю: не случилось ли с ним чего из-за этого гололеда? - Гололед сошел. - Сошел, когда было солнце, но сейчас снова подмораживает, а он упрямится и не покупает новые шины. Терлинк не вернулся и в восемь, чего никогда не случалось. Телефона в доме не было - он стоял лишь на фабрике, сегодня безлюдной. В восемь десять прибежала дочь почтарки и, заикаясь от робости, сообщила: - Господин Терлинк попал в аварию. Вернется только через час. Велел передать вам, чтобы вы не беспокоились. Девушка, принаряженная, как все в городе, выпалила две эти фразы, словно поздравление, присела, как ее учили в школе, и сочла необходимым добавить: - С Новым годом! Глава 5 Разглядывая из окна прохожих на улице в этот день, было трудно не вспомнить о первых кинофильмах, где слишком большая скорость кадра вынуждала персонажей бежать и жестикулировать, подобно разболтанным картонным паяцам. |
