— Благосостояние выросло… — сделав вид, что не заметил этого выразительного взгляда, невозмутимо продолжал собеседник.

— Какой ценой?

— Полагаю, весьма скромной. Вспомни, сколько тратилось на предвыборные кампании… А на армию!

— На армию?! — взбеленился Артём. — Да ты знаешь, что такое государство без армии?

— Знаю. Япония.

На несколько секунд Стратополох утратил дар речи.

— Погоди, — сдавленно пообещал он. — Покончит Америка с Лыцком, за нас возьмётся — посмотрим, как ты тогда запоёшь…

Собеседник мерзко захихикал. Видимо, представил себе вооружённые силы Сызнова, противостоящие армии Соединённых Штатов.

— Ещё какие преимущества? — не разжимая зубов, полюбопытствовал Артём.

— Пить стали меньше, — напомнил собеседник.

— Серьёзное достижение.

— С нашим менталитетом? Более чем серьёзное. Я вот недавно вычитал, что Николай Второй запретил продажу спиртных напитков. Дескать, пока германца не одолеем… Чем дело кончилось, а? Распадом империи, мой милый… Про борьбу Горбачёва с алкоголизмом вообще умолчу… А Сызново-то наше стоит. Трезвое, а стоит!

— Ну, положим, не такое уж трезвое…

— По сравнению с тем что было? Как стёклышко!

В чём-то, конечно, редактор некогда патриотической газеты «Заединщик» был прав: инородцев в Сызново слегка поубавилось, хотя, казалось бы, замена погранвойск санитарным кордоном неминуемо сделает южные рубежи государства окончательно проницаемыми. Однако ничего подобного не случилось. Первое же бандформирование, попытавшееся проникнуть на беззащитную суверенную территорию, было встречено мужским голосом из динамика, со скукой произнёсшим роковые для боевиков слова: «Даю установку…»

Поначалу нарушители и ухом не повели. А то они установок мало видели! Но кто же знал, что речь идёт вовсе не о ракетной установке! Физически состав отряда остался цел, но морально он для правого дела был потерян раз и навсегда. Ну что это, скажите, за джигит, которому становится дурно при одном только взгляде на взрывное устройство?

Были попытки нахлынуть в Сызново с юга и легальным путём, но вскоре выяснилось, что таможенный шмон — семечки по сравнению с нынешним медосмотром. Честные люди нет-нет да встречаются, но покажите хоть одного совершенно здорового человека!

Всеобщую воинскую повинность ликвидировали в связи с очередной весенней вспышкой камптокормии. Особенности этого странного истерического симптома заключаются в невозможности выпрямиться и в сохранении такого положения при ходьбе. «Наблюдается главным образом у солдат и призывников, — меланхолически отмечает словарь. — У женщин — крайне редко».

Тюрьмы стали называть санаториями. Собственно, в уголовной среде их и раньше так величали. Но если бы всё ограничилось лишь сменой таблички! Принудительная трудотерапия — дело привычное, а вот процедуры… Особенно боялись «вышки», то бишь кодирования от преступных наклонностей. Представьте на секунду блаженного, неспособного ни соврать, ни своровать. Долго ли он протянет в наших условиях?

Поговаривали, будто бы за особо грубое нарушение режима запросто могут в двадцать четыре часа выписать за пределы государства, но насколько это соответствовало действительности, сказать трудно.

Профилактика алкоголизма при Безуглове также приняла неслыханные черты: водку объявили лекарством и стали выпускать в облатках. Сгоряча хотели было продавать по рецептам, но вовремя опомнились. В итоге население не то чтобы совсем охладело к спиртным напиткам, но всё же следует признать, что потребление их несколько снизилось.