Янку как раз заканчивал говорить по телефону. Минку сел на кровать.

– Ну, какие новости?

– Да никаких. Он сказал, что сообщник Трифы, Йон Ремесул – тот, помоложе, – успел сбежать. Выходит, у нас есть только слова самого Трифы и документы, которые у него нашли.

– А от Трифы чего-нибудь добились?

– Почти ничего. Он – совсем развалина, зубов нет – едва говорит. Под током два раза терял сознание. Убеждает нас, что его торговая компания была заинтересована в сотрудничестве с нашим правительством в целях совместного использования термальных вод реки Черна. А то что он тот самый Трифа, который командовал Железной гвардией и вел антикоммунистическую деятельность в Соединенных Штатах, разумеется, отрицает.

Минку поднял один из листков, разложенных по всей кровати, и прочитал: RACHE Inc. Roumenian American Chemical Incorporated.

– Знаешь, где ее главный офис?

Янку закурил. В пепельнице, стоявшей рядом с телефоном на журнальном столике, лежала гора окурков.

– В Санта-Фе, штат Нью-Мексико. Но есть и второй – в Гватемале, и куча филиалов в Европе. Один из них работал даже здесь, в Бэйте, прямо у источников, пока Ремесул был их директором. А мы и не подозревали. Со всеми задействованными странами мы связаться не можем, но, похоже, никто не знает, что RACHE торгует человеческими органами.

– В интересах неонацистов, – закончил фразу Минку. И поднялся на ноги. – У кого научная документация?

– Номер 411,– ответил Янку. – Лейтенант Магеру и младший лейтенант Паун.

– Пойду спрошу, как у них идут дела. Ты продолжай поиски Ремесула.

Номер 411 находился в конце коридора; из огромного окна возле двери открывался редкой красоты вид на поросшую лесом долину. Дверь оказалась приоткрыта, и Минку вошел, не постучав. Это был самый настоящий люкс, обставленный элегантно, но несколько крикливо. В небольшой прихожей двое молодых людей просматривали стопки бумаг, лежащих на журнальном столике из розового мрамора.

– У нас хорошие новости, – похвастался лопоухий парень с трехдневной щетиной. – Мы почти разобрались, как происходит весь процесс.

– Рассказывайте, лейтенант, – Минку уселся в кресло с потертой обивкой, стоявшее возле двери в спальню. – Только попроще и покороче.

– Первый сюрприз – взаимодействие раствора колхицина с ипритом; с научной точки зрения это казалось бредом. Однако в воде, при 60 градусах, – напоминаю, что точно такая же температура у сернистых источников в Бэйте, – реакция становится возможной благодаря образованию водородных мостиков. В результате образуются этилсульфиновая кислота, аммиак, хлорноватистая кислота и, самое главное, углеводородный полимер, который по своим физическим свойствам идентичен тканям человека.

– Они производили синтетические органы? – спросил пораженный Минку.

– Не думаю, – Магеру покачал головой. – Но использовали его при регенерации тканей человека. Однако есть и второй сюрприз, еще более любопытный. Оказывается, колхицин и иприт могут взаимодействовать и при более низкой температуре. В ходе этого процесса они не разлагаются с выходом углекислого газа на кислоты и аммиак, а образуют высокомолекулярное соединение, по характеристикам очень напоминающее фермент. Его назвали колхосульфетилбихлораза.

– А дальше просто шокирующие факты, – вмешался другой агент, Паун. – Правда, надо еще как следует все проверить. Но согласно документам, найденным у Трифы, под действием этого фермента происходит разрезание цепочек ДНК. Понимаете, что это значит?

– Нет, – ответил Минку. – Я не разбираюсь в генетике.

– Двойную спираль ДНК удерживают связи, образующиеся при взаимодействии нуклеотидов аденина и тимина, а также гуанина и цитозина: эти пары чередуются друг с другом, соединяя цепочки.