Напоследок обшариваю поверженные тела. У Монаха за поясом обнаруживается пистолет «ТТ» китайского производства, в магазине четыре патрона. Самое то, что нужно для предстоящего разговора со Скелетом.

 Я снимаю пистолет с предохранителя, передергиваю затвор, загоняя патрон в патронник, и с оружием в руке направляюсь к дверям родного клуба.

 Спускаясь по узкой крутой лестнице в полуподвальчик, слышу знакомый голос Миши Коробова:

 – Хорошо, мы согласны, платить будем. Единственное, о чем прошу, отсрочьте первый… э-э-э, как бы выразиться поточнее, э-э-э… взнос! Да, взнос. Отсрочьте первый взнос на неделю.

 – Который тут Скелет? – С этой ковбойской фразой, держа пистолет перед собой, я решительно выхожу на публику.

 Скелета срисовал мгновенно. Тощий, длинный пахан по-хозяйски топтался в центре зала. Рядом еще один визитер. Судя по всему, телохранитель. Здоровый бугай. Такому, должно быть, подкову согнуть – раз плюнуть.

 Мои сослуживцы сидят на скамеечке возле шведской стенки. Я так понимаю. Скелет настоятельно предложил им сесть и, прохаживаясь, будто школьный учитель перед нерадивыми учениками, прочитал краткую лекцию на тему экономики. Отличник Михаил Коробов смысл лекции уловил и поспешил сделать надлежащие выводы в устной форме. Но тут появился я со своей наглой репликой.

 – А это что за фраер? – Скелет удивленно повернулся ко мне.

 Бугай-телохранитель сунул руку за пазуху.

 Я выстрелил. Телохранитель схватился за плечо.

 Хлопок выстрела прогремел под низкими сводами спортзала, подобно взрыву авиационной бомбы, несказанно удивив всех собравшихся, особенно раненого телохранителя.

 Неудивительно. Бугай привык к полному подчинению быдла. Быдло – это мы все, во всяком случае, большая часть населения, и я в том числе. Мы бессловесны и покорны. Мы – овцы. Нас надо стричь. Пускай мы и малость оголодавшие овцы, с редкой, плешивой шкурой, но пока есть еще слабый подшерсток, сгодится и он, а потом можно содрать кожу. Овцы все стерпят, на то они и скот. А если скот вдруг оказывает сопротивление – вывод один: он взбесился, заболел, его необходимо срочно забить на мясо в назидание остальному стаду.

 – Да я тебя, падла… – раненый телохранитель, морщась от боли, двинулся на меня.

 Я выстрелил второй раз. Прострелил второе плечо. Бугай замер на месте, побледнел и гулко рухнул на пол.

 – Стой смирно. Скелет, – я направил пистолет на дернувшегося было уголовника, – стой и слушай. Они будут тебе платить. А я нет, понял?

 Скелет молчал, но его взгляд был красноречивей любых слов. Как он меня ненавидел!

 – Подними эту падаль, – я ткнул стволом в сторону телохранителя, – и вали отсюда.

 – Ты чьих будешь, сокол? – процедил Скелет, не двигаясь с места.

 В обычном мире среди обычных людей определение «сокол» – синоним таких понятий, как «герой», «бесстрашный», «гордый». Для уголовников «сокол» – прежде всего птица, то есть пидор. Еще пидеров называют Манечками.

 Я выстрелил в третий раз. Пуля чиркнула Скелету по тощей ляжке, оставив рваную красную полоску.

 – Я буду сам по себе, Манечка! Быстро делай, что говорю, следующий раз отстрелю яйца.

 – Отмороженный, – констатировал Скелет, поморщившись.

 Понятие «отмороженный» позволяло блатному авторитету сохранить лицо.