– Ты пытаешься сыграть на моих чувствах, Соль. Не стоит, – сердито сказала Камилла.

– А на чем мне еще играть? Я с тобой честен, Камилла: я играю на том, что ты любила Сюзанну, и на том, что у тебя есть водительские права. Если ты нам не поможешь, душа Сюзанны навеки останется в неволе, в этом чертовом зловонном болоте.

– Отстань от меня со своим болотом, Соль, у меня уже голова пухнет. Налей всем еще водки и дай мне подумать.

Камилла встала, перебралась к нетопленому камину и уселась спиной к мужчинам. Душа Сюзанны в болоте, сумасшедший безволосый Массар на пути в Англию, полиция бездействует. Привезти назад Массара, вырвать ему клыки. Почему бы нет? Сесть за руль грузовика, – подумаешь, всего‑навсего сорок кубических метров» – вести его по горным дорогам шириной чуть больше шнурка. Если это так нужно…

– Что за грузовик? – спросила она, повернувшись к Солиману.

– Пятьсот восьмой, хороший, три с половиной тонны. Годятся права категории «Б».

Камилла вновь уставилась в камин, в комнате воцарилась тишина. Значит, сесть за руль грузовика. Полуночник и Солиман перестанут мучиться, Лоуренс не будет больше волноваться из‑за волков. Пуститься в грузовике по следу душегуба. Смешно. Никаких шансов, пустая затея. А что? Остаться дома, ждать новостей, есть, пить, принимать участие в драматичной жизни семейства полевых мышей, ждать Лоуренса. Ждать, ждать. Забивать себе голову чем попало. Бояться. Запираться на ночь из страха, что появится Массар. И снова ждать.

Камилла вернулась к столу, взяла рюмку, пригубила.

– Ладно, пусть будет грузовик, – проговорила она. – Я заинтересована в том, чтобы отомстить за Сюзанну и найти Массара, но я против его убийства. Или я доставлю его в целости и сохранности или я вообще не поеду. Вам решать. Я сяду за руль грузовика, и Массар вернется сюда живым и невредимым, – если, конечно, мы его найдем, что маловероятно. В противном случае, если вам от этого станет легче, вы привезете то, что от него останется, включая шерсть, – но без меня.

– Ты хочешь сказать, что мы его заботливо сдадим с рук на руки жандармам? – вскричал Солиман, крайне огорченный.

– Это будет по закону. Распилить парня надвое – это превышает порог жестокости, допустимый между соседями.

– Нам, между прочим, наплевать на закон, – заявил молодой человек.

– Я в курсе. Дело здесь не только в законе. Речь идет о жизни Массара.

– Это одно и то же.

– Только отчасти.

– Нам на жизнь Массара тоже плевать.

– А мне нет.

– Ты требуешь слишком много.

– Дело вкуса. Или Массар живьем в комплекте со мной, или каша из Массара, но без меня. Мне каша никогда не нравилась.

– Мы все поняли, – отозвался Солиман.

– Хотелось бы верить, – сказала Камилла. – У вас есть время подумать.

Девушка уселась за синтезатор, надела наушники. Она для вида пробежала пальцами по клавишам, мозги ее бурлили, и она была за тысячу миль от симпатичного мышиного семейства. Броситься вдогонку за Массаром? Втроем, без всякой помощи, как потерянные? А кто они, как не потерянные?

Солиман махнул ей рукой, Камилла сняла наушники, подошла к столу. Слово взял Полуночник.

– Девушка, – важно начал он, – вам когда‑нибудь приходилось давить пауков?

Камилла сжала кулак и положила его на стол между ладонями Солимана и Полуночника.

– Я раздавила целый вагон пауков, – ответила она. – Я разорила сотни осиных гнезд и уничтожила целиком множество муравейников, заливая их цементом и топя в реке.