– Я видел тебя в выпуске новостей, в репортаже, снятом на площади той деревни.

– Значит, ты помнишь историю с овцами?

– Да, прекрасно помню. Гигантский зверь, загрызший тридцать одну овцу в Вантбрюне, Пьер‑форе, Сен‑Викторе, Гийо, Ла‑Кастий, а еще, совсем недавно, в Тет‑дю‑Кавалье, неподалеку от поселка Ле‑Плесс. А главное, он загрыз одну женщину в Сен‑Викторе, загрыз, как овцу. Предполагаю, ты знала ту женщину. Что и заставило тебя впутаться в эту историю.

Камилла недоверчиво взглянула на него.

– Вряд ли это могло бы заинтересовать полицию, правда? – спросила она.

– Конечно, ни одному полицейскому нет до этого дела, – произнес он легкомысленно, потом добавил: – Кроме меня.

– Из‑за волков? Из‑за тех волков, о которых говорил твой дед?

– Может быть. Знаешь, этот зверь огромных размеров, словно возникший из глубины времен, окруженный мраком… Мне стало любопытно.

– О каком мраке ты говоришь? – озадаченно спросила Камилла.

– В этом деле кругом сплошной мрак. Нечто темное, полуночное, куда не может проникнуть взор, зато вполне может проникнуть ум. Да что говорить, беспросветная тьма.

– И все, только мрак?

– Пока не знаю. Я задавал себе вопрос, не направляет ли кто‑нибудь этого зверя. Слишком много он убивает, дико, жестоко, гораздо больше, чем нужно, чтобы прокормиться. Как одержимый, а если точнее – как человек. Да к тому же еще Сюзанна Рослен. Не понимаю, зачем этот зверь на нее напал. Разве что он болен бешенством и у него не все в порядке с головой. А еще я не пойму, почему его до сих пор не смогли найти. Тьма, да и только.

Адамберг взглянул на Камиллу и надолго умолк. Молчание его никогда не тяготило.

– А теперь скажи мне, при чем здесь ты, – снова заговорил он, и голос его звучал тихо, ласково. – Скажи, что у тебя пошло не так и чего ты ждешь от меня.

Камилла рассказала ему всю историю с самого начала: о первых растерзанных овцах, найденных недалеко от Вантбрюна; об облаве, устроенной местными жителями; о Массаре, на чьем мощном теле не росло ни единого волоска, и о его немецком доге; о глубоких ранах и следах огромных зубов на овечьих трупах; об исчезновении Красса Плешивого; о зверском убийстве Сюзанны; о том, как Солиман заперся в туалете, а Полуночник чуть было не превратился в мумию; о бегстве Массара и отметках на карте; об оборотне с шерстью внутри и скотобойнях в Манчестере, о подготовке фургона к путешествию, о псе Инсакторе (или как его там), словаре Солимана, пяти свечках в форме буквы «М», гибели пенсионера в Сотрэ, неудачной погоне и, наконец, о зловонном болоте, откуда не может выбраться Сюзанна.

В отличие от Адамберга, у Камиллы был четко организованный, быстрый ум. Весь рассказ занял у нее не более пятнадцати минут.

– Сотрэ, говоришь? Я как‑то пропустил… где это?

– Почти сразу за перевалом Круа‑От, чуть южнее Виллар‑де‑Ланса.

– Что вам удалось разузнать об этом убийстве?

– В том‑то и дело, что ничего. Это был учитель на пенсии. Его зарезали ночью, рядом с деревней, где он жил. О ране ничего толком не известно, но поговаривают, что нападение совершила бродячая собака, может, из Пиренеев, а может, еще откуда. Солиман хотел осмотреть все церкви подряд, но потом оставил эту затею. Сказал, все равно мы вечно опаздываем.

– А потом что вы стали делать?

– Мы решили, что нам нужен полицейский.

– А потом?

– Я сказала, что у меня есть один знакомый.

– А почему вы не обратились в полицию Виллар‑де‑Ланса?

– Ни один полицейский не способен дослушать эту историю до конца. У нас нет ничего существенного.