– Люблю истории, где нет ничего существенного.

– Поэтому я о тебе и подумала.

Адамберг кивнул и некоторое время молчал. Камилла терпеливо ждала. Она объяснила суть дела, как могла. И уже была не в силах повлиять на решение Адамберга. Кроме того, она давно взяла за правило никого ни в чем не убеждать.

– Тебе стоило большого труда прийти ко мне? – несколько минут спустя спросил Адамберг, подняв на нее глаза.

– Хочешь, чтобы я сказала правду?

– Если можно.

– Мне это было ужасно неприятно.

Снова воцарилось молчание.

– Ладно, – заговорил Адамберг. – Значит, эта история задела тебя за живое. В чем причина? В волках или, может быть, в Сюзанне, Солимане, старом пастухе?

– Во всем сразу.

– А чем ты сейчас занимаешься?

– Ремонтирую бойлеры, чиню трубы.

– А твоя музыка?

– Сочиняю музыкальные темы для телесериала.

– Психологическая драма? Или, может быть, приключения?

– История любви. Сложные взаимоотношения в семействе полевых мышей.

– А‑а.

Адамберг снова взял паузу.

– И ты всем этим занимаешься, живя в деревне Сен‑Виктор‑дю‑Мон?

– Да.

– А тот Лоуренс, о котором ты говорила? Тот егерь из Меркантурского заповедника, который первым осматривал раны на трупах овец?

Адамберг произносил это имя как «Лоранс»: ему всегда было трудно воспроизводить звуки английского языка.

– Он вовсе не егерь, – сердито возразила Камилла. – Лоуренс приехал сюда в командировку, чтобы провести некоторые исследования и снять фильм о волках.

– Понятно. Ну, так этот человек, канадец…

– Что?

– Расскажи мне о нем.

– Он канадец. Приехал сюда в командировку, снимает фильм.

– Да, ты мне уже говорила. Расскажи мне о нем самом.

– А что о нем рассказывать?

– Мне нужно хорошенько разобраться в обстановке.

– Ну, он канадец. А больше мне нечего о нем сказать.

– Это он – такой высокий парень, словно созданный для приключений? Красивый, хорошо сложенный, с длинными светлыми волосами?

– Да‑а, – настороженно протянула Камилла. – А это ты откуда узнал?

– Все канадцы такие. Разве нет?

– Наверное.

– Так расскажи мне о нем.

Камилла пристально посмотрела на Адамберга: он спокойно, с легкой улыбкой поглядывал на нее.

– Значит, ты хочешь разобраться в обстановке? – усмехнувшись, спросила она.

– Да, именно так.

– Например, ты не прочь узнать, сплю я с ним или нет?

– Да. Я, например, очень хочу знать, спишь ты с ним или нет.

– А какое тебе до этого дело?

– Никакого. Впрочем, мне нет дела и до волков. И до убийц тоже. И до полицейских. Мне нет дела ни до чего и ни до кого. Разве что до этой ивовой ветки, – проговорил он, притрагиваясь к кривому кусочку дерева, лежащему перед ним на земле. – И, пожалуй, до себя самого, хотя и не всегда.

– Ну ладно, – вздохнула Камилла. – Да, я с ним живу.

– Так, по крайней мере, понятнее, – сказал Адамберг.

Он встал, подобрал ветку, прошелся по полянке.

– Где ты оставила машину?

– На кемпинге у Ла‑Бревальт, на въезде в Авиньон.

– У тебя хватит сил сегодня вечером доехать до Сотрэ?

Камилла кивнула.

Адамберг снова принялся неторопливо расхаживать по полянке.