|
Людвиг в автомобилях не разбирался совершенно. MG был уже не первой молодости. Оливер, унаследовавший от отца книжную лавку, торгующую раритетами, был способным выпускником Итона, носил джинсы и дни напролет копался в своем автомобиле, которому придумал имя «Кьеркегор». Это неусыпное внимание требовалось Кьеркегору для того, подозревал Людвиг, чтобы тот не развалился прямо посреди дороги. Оливер не мог скрыть радости, когда предварительная сделка была заключена. «Скорость, как у ракеты», – заверял он Людвига, но того ракеты не интересовали. «Прокатимся по шоссе во вторник». Людвиг в глубине души надеялся, что показ не удастся – во время поездки с машиной случится авария, конечно, не смертельная. И вот в благодарность за то, что Людвиг сдался в вопросе покупки автомобиля, Грейс согласилась прийти на ужин в его квартиру, но при одном условии: больше никого из жильцов не будет.
Чтобы избежать ненужных визитов, он все решил приготовить на своей газовой плитке. Намечены были консоме с добавлением хереса, омлет с гарниром из картофельного салата, яблочный пирог и сыр. Накрывая на стол, он вдруг почувствовал себя неимоверно счастливым. Размечтался о доме в Оксфорде, как там у них сложится жизнь. И тут со стаканом и бутылкой ввалилась Митци. – Не знаю, что мне делать, – говорила она. – Он был настоящий джентльмен, честное слово. Ты его видел? Он милый был. Писал по-гэльски, такую замечательную поэму. Достойный человек. Таких теперь редко встретишь. Сейчас в основном барахло всякое. И почему ты с ним не познакомился! – Говоришь, будто о покойнике! – в отчаянии воскликнул Людвиг. – Но он ведь жив, зачем же рыдать? А теперь, Митци, знаешь, я бы тебя попросил… – А он ведь мне нравился, – не собиралась замолкать она. – И я ему нравилась. Но не судьба нам. Не судьба… – Вот вы где все, – раздался голос Остина. Он зашел и сел напротив Митци. – Ну и вид у тебя – как у покойника, – сказала Митци. – Ты где шатался весь день? – Так, ходил, бродил. – Что, по городу? – Да, то тут, то там. – Зачем? – К женщине одной ходил. – Какой женщине? – Той, что спит летаргическим сном в комнате на Трегантер-роуд. Уже шестьдесят лет спит. Уснула в восемнадцать лет. И вот с тех пор лежит и ничуть не постарела. И если мужчина ее поцелует, она проснется, но тут же и красоту свою утратит, иначе говоря, с постели встанет семидесятисемилетняя старая развалина, но у нее зато сто тысяч фунтов, так что можно и рискнуть. – И ты ее поцеловал? – спросил Людвиг, задумчиво помешивая омлет. – Нет. Испугался. Присмотрелся и потихоньку дал деру. – Ты нализался. Нет никакой старухи на Трегантер-роуд. – Можно выпить? – спросил Остин и плеснул себе виски в бокал, один из приготовленных Людвигом. Норман звонил. Завтра Норман явится снова. – У вас с Митци праздник? Завидую. Разрешите присоединиться? – Нет у нас никакого праздника. Я жду Грейс. Наконец согласилась прийти. – Согласилась, говоришь? – оживилась Митци. – Наша компания ей не совсем подходит. – О, Грейс согласилась прийти, – подхватил Остин. – Прекрасно. – Да не в том дело, – перебил его Людвиг. – А в чем? – Можно, мы посидим с вами? – спросил Остин. – Без угощения. Мы просто так посидим, выпьем. – Не обижайтесь, но не надо, – ответил Людвиг. – Я хочу остаться с Грейс наедине, понимаете?. |
