– И юмор слишком мрачный, нет?

– Очень впечатляющий юмор.

– А эпизод с лифтом, где девушка сломала руку и он пытается выяснить, а его все принимают за азиата, как тебе?

– Страшно смешной.

– А этот, там, где…

– Слушай, я в самом деле прочел эту твою чертову книжку, ну часть прочел. И я помогу тебе ее издать. Я всем, чем смогу, помогу тебе. Прости за то, что случилось…

– За что?

– За дочку твою. Как ее звали?

– А, дочку. Розалинда.

– Я все помню.

– Еще бы. И трех недель не прошло. А кстати, что у тебя с рукой?

– Попала в щель на эскалаторе.

– А ты шутник!

– Так вот, слушай, я тебе помогу издать книжку. Вот держи, три фунта, добыл их очень неприятным образом. И это пока все, мистер Монкли.

– Называй меня Норман, хорошо?

– И это вся добыча, Норман. Я вижу, ты можешь понять. Ты же человек пишущий, а значит, у тебя есть воображение. Ты же талантливый. А не какой-то там шантажист.

– Я талантливый, конечно.

– Значит, согласен?

– Ни с чем я не согласен.

– Я уже сказал, это все, что удалось достать, как ни старайся, больше не получишь. А если когда-нибудь разбогатею, получишь свою долю. Поэтому оставим этот бесцельный разговор и лучше выпьем, идет?

Бутылку виски Остин стащил у Митци. Успели уже выпить порядочно, когда Норман встрепенулся:

– Минуточку! Тут какое-то недоразумение. Я доверчивый человек, а меня хотят надуть. Я буду получать деньги – у тебя или у твоего брата. Мне все равно. С ним я быстро договорюсь. Так говоришь, у тебя ничего нет? Ну что ж. Пойду к брату.

– Я уже сказал: у него тебя сразу же арестуют.

– Неужели не пойдет на уступки ради дорогого братца? Он же богатенький, всю жизнь обирал китайцев. А мне надо совсем немного, хотя и постоянно. Что тут плохого? Все по справедливости. Он поймет.

– Он тебя убьет.

– Нет. Он добрый. И я тоже человек понимающий. Мы поймем друг друга. – Норман вылил остаток из бутылки себе в стакан.

– Оставь мне немного. У меня больше нет! – выкрикнул Остин.

– У меня больше нет! – передразнил его Норман. – Беда твоя, что ты никогда не станешь взрослым. Ты сопляк. Маленький мальчик, бегающий и скулящий: «А мне!»

– Налей мне, – сказал Остин, стоя с пустым стаканом в руке. Он весь дрожал.

– Пардон, только взрослым, – ответил Норман. – Взрослым дядям. Будем вести дела с твоим старшим братом. Я скажу, что ты посоветовал обратиться к нему.

– Дай мне виски, дай, я хочу!

– Дай-подай! Я хочу! Бедный малыш! Ой, глядите, сейчас расплачется! И об этом старшему братцу расскажу.

– Это… моя… бутылка, – с запинкой проговорил Остин. У него в глазах и в самом деле копились слезы. Знакомый бессильный гнев сдавил горло. Он ринулся к стакану, который Норман, дразня, покачивал перед ним.

– Ах, какие дурные манеры!

Норман увернулся от протянувшейся пятерни и толкнул Остина в грудь, отчего тот плюхнулся на стул, но снова поднялся, раскачиваясь на нетвердых ногах. Норман смеялся. Он резко выбросил ногу, и Остин взвизгнул от боли. Вслепую выхватил стакан и швырнул об дверь. «Ты, гад, сейчас получишь». Норман ударил его кулаком в плечо, но Остин уже сидел на нем.

– Ты… свинья.

– А ну пошел…

Остин левой рукой схватил тяжелый металлический футляр. Дико размахнулся, когда Норман начал падать на пол.