|
Дочь моя говорила мне, что мистер Пенроз поступил как истинный джентльмен. Я обращаюсь с призывом к вашей снисходительности. При одной мысли, что наш дорогой друг сделается католиком… Ромейн снова не сдержал себя. – Если что нибудь может сделать меня католиком, то это ваше вмешательство. – Из духа противоречия? – Вовсе нет. Сделавшись католиком, я могу в уединении монастыря укрыться от общества дам. Мистрис Эйрикорт поспешила указать другой исход. – Оставайтесь протестантом и отправляйтесь в клуб. Там вы можете найти убежище от женщин – тот же монастырь, только с прекрасными обедами, газетами и журналами. После этой шутки она встала и с прежней развязной вежливостью во взгляде и манерах произнесла: – Очень вам благодарна, отец Бенвель: я надеюсь и уверена, что не обидела вас. – Вы оказали мне услугу, любезнейшая мистрис Эйрикорт. Если бы не ваше спасительное предостережение, я, наверное, начал бы спорить. Впредь буду настороже. – Какой вы добрый! Надеюсь, мы еще встретимся, при более приятных обстоятельствах. После вежливого намека на монастырь, сделанного моим зятем, я понимаю, что моему пребыванию здесь пришел конец. Не забудьте же, что я пью чай в пять часов. Когда она подошла к двери, кто то отворил дверь снаружи. Она очутилась лицом к лицу с дочерью. – Зачем вы здесь, мама? – спросила Стелла. – Правда, здесь не мое место! Лучше бы и тебе уйти отсюда со мной! Нашему любезнейшему Ромейну пришла мысль избавиться от нашего общества, поступив в монастырь. Ты не видишь, здесь отец Бенвель. Стелла холодно ответила на поклон патера и посмотрела на Ромейна. Она смутно предчувствовала, что случилось. Мистрис Эйрикорт продолжала пояснять ей, в чем дело, под видом изъявления благодарности отцу Бенвелю. – Мы обязаны отцу Бенвелю, моя милая. Он был так деликатен и добр… Ромейн без церемонии прервал ее. – Сделай мне одолжение, – обратился он к жене, – попроси мистрис Эйрикорт продолжить свой рассказ где нибудь в другой комнате. Стелла едва понимала, что говорили муж и мать. Она чувствовала, что патер смотрит на нее. При других обстоятельствах светские приличия и благовоспитанность отца Бенвеля подсказали бы ему, что следует проститься, но теперь он отлично понимал, что чем серьезнее будет неприятность, сделанная Ромейну в его присутствии, тем далее это продвинет его личные выгоды. Поэтому он, стоя в стороне, наблюдал за Стеллой. Несмотря на успокаивающий ответ Винтерфильда на ее письмо, Стелла инстинктивно подозревала и боялась иезуита. Под взглядом его зорких глаз она внутренне содрогнулась, хладнокровие покинуло ее, она с извинением обратилась к человеку, которого ненавидела и боялась. – Что бы ни сказала вам моя мать, отец Бенвель, это было сказано без моего ведома. Ромейн попытался говорить, но отец Бенвель предупредил его. – Дорогая мистрис Ромейн, между нами не было сказано ничего, требующего опровержения с вашей стороны. – Конечно, ничего! – прибавила мистрис Эйрикорт. – Право, Стелла, я не понимаю тебя. Отчего ты не хочешь повторить отцу Бенвелю то, что сказала мистеру Пенрозу? Ты доверяла мистеру Пенрозу, как другу. Я уверена, что ты так же можешь довериться отцу Бенвелю. Еще раз Ромейн попытался вставить слово, и еще раз отец Бенвель перебил его. – Могу я надеяться, – спросил патер с тонкой, немного иронической улыбкой, – что мистрис Ромейн согласна со своей матушкой? Несмотря на весь свой страх перед ним, Стелла не могла вынести приводивших ее в отчаяние тона и взгляда. Прежде чем она могла сдержать себя, необдуманные слова сорвались у нее с языка: – Я еще недостаточно знакома с вами, отец Бенвель, чтобы высказать свое мнение. После этого она взяла мать под руку и вышла с ней из комнаты. |
