|
Похоже, он и сам ее не знал. Но я уже отчетливо понимала, почему его называли Зверем. Я очень наблюдательна, и так как во время пребывания в его доме никаких развлечений, кроме телевизора и книг не было, то я часто анализировала то, что вижу и слышу. Один раз я на себе испытала, что значит его разозлить, и больше так рисковать не хотела. Иногда, когда Макс уходил надолго, я все же позволяла себе войти в его комнату и подолгу рассматривать и трогать его вещи. Я с ним знакомилась. Вот так своеобразно. Вскоре я наизусть знала, где что находится и могла на ощупь найти все, что угодно в этом доме, но я слишком любопытна, чтобы поверить в то, что нет никаких тайников, скрытых полок. Такие, как Макс, обязательно имеют скелеты в шкафу, я хотела знать, какие именно. И конечно же нашла. Только мне не стоило этого делать, потому что Макс вернулся в этот момент домой и застал меня, стоящей на четвереньках перед дыркой в полу с папкой в руках. Именно тогда он поднял меня за шиворот и впечатал в стену, придавив локтем горло. Наверное, он мог бы свернуть мне шею за доли секунд, и по его страшным глазам я понимала, что именно это он сейчас и хочет сделать — переломать мне шейные позвонки.
— Да, я до сих пор не давал тебе почувствовать, что ты не дома. Я, бл***ь, хотел, чтобы тебе здесь было хорошо. Но есть и моя зона комфорта, и ты ее нарушаешь, а я чертовски не люблю, когда это делают, малыш. Очень сильно не люблю. Не заставляй меня снова тебя воспитывать. Больно воспитывать. Так, как воспитывают на улице. Я все еще вижу в тебе девочку, и не дай Бог, маленькая, я начну видеть в тебе что-то иное.
Отобрал папку, а я сползла на пол и в этот вечер мы больше не разговаривали. Макс снова не ночевал дома, а я опять спала под кроватью с кухонным ножом.
Он вернулся к вечеру следующего дня с женщиной. Очень красивой женщиной. Вот когда я почувствовала себя безобразным ничтожеством — именно в эту ночь и никак не раньше. А когда сравнила себя с ней, мне захотелось прыгнуть в чан с серной кислотой и раствориться там.
Когда Макс повернул ключ в замке, я услышала женский голос и смех, и тут же юркнула в кровать. Спать я могла в любое время суток, это никого уже не удивляло. Когда он заглянул в комнату, я даже не дышала, укутавшись в одеяло и притворяясь спящей беспробудным сном.
Они ушли к нему в спальню, какое-то время о чем-то говорили, я расслышала, что у женщины очень красивое, необычное имя — Малена. Потом все голоса стихли, и я вылезла из постели, конечно же, мне ужасно хотелось пить и есть, и все на свете именно в тот момент, когда стоило бы сидеть у себя и не высовываться. Но со мной творилось нечто невообразимое. И когда я прошла мимо комнаты Макса, я замерла у приоткрытой двери. Ничего подобного я никогда не видела, ни о чем подобном и подумать не могла. Моей фантазии на такое пока не хватало. Ее вообще мало на что хватало. Темноволосая Малена, совершенно голая, стояла у стола, облокотившись о край, а Макс сидел напротив в кресле и, потягивая из бокала виски, осоловевшим взглядом смотрел, как она проводит по груди кусочком льда, пуская в ее сторону колечки дыма. Женщина извивалась, обжигая себя сверкающей льдинкой, потом сунула ее в рот и продолжила прикасаться к себе кончиками пальцев с длинными ярко-красными ногтями, оставляя после них полосы. Дрожащая, с запрокинутой головой и приоткрытым ртом, она скользила ладонями по идеальному смуглому телу, отливающему золотом, по полной груди с торчащими сосками, по плоскому животу вниз. Она протяжно застонала, когда ее пальцы накрыли промежность, а мне самой стало нечем дышать. Двоякое чувство: одновременно завораживающее зрелище и, в тот же момент, до боли отталкивающее. Я смотрела то на Макса, то на нее, и понимала, что хочу заорать им, что я тут, за дверью. Чтоб прекратили. Немедленно. Потому что у меня внутри все разрывается на куски, на какие-то мелкие обрывки острой боли. |
