– Я не знаю, – спокойно сказал он, – организована там засада или нет.

Стемнело. Гавань погрузилась во мрак. Идеальное время для засады.

– Вот они!

Стоя за массивным, приземистым зданием склада, солдаты регента легко углядели свою добычу. Схоронившись во тьме, они сами оставались практически невидимыми. Идеальные условия.

– Сейчас, – прошептал один из них.

Но начальник покачал головой: нет еще.

У причалов сейчас толпилось уже не так уж много народу, чтобы четко выделить беглецов. Священник в мешковатой неприметной одежде без каких бы то ни было признаков духовного звания и ранга, кроме меча в ножнах, укрепленного за спиной. Женщина, низкорослая и загадочная, закутанная чуть ли не до самых глаз согласно церковной традиции. И девочка, маленькая и испуганная, темные глаза которой стреляют из стороны в сторону, словно в поисках чего‑то, чего ей следует бояться. Темные волнистые волосы рассыпаны по плечам; вглядываясь в портовый сумрак, она пальчиком крутит локон.

– Что еще за ребенок? – хриплым шепотом спросил солдат по имени Чаррель.

– Не имеет значения, – буркнул командир. – Приказ ты знаешь.

Они покинули свои места. Пошли сперва осторожно, как дикие звери, проверяющие почву на прочность. Перебегая из одного затемненного участка на другой, передвигаясь бесшумно, практически сливаясь в своей темной одежде с уже наступившей тьмой. Беглецы все еще не замечали солдат, и это было им на руку. Если успеть окружить их, прежде чем они догадаются вернуться в город…

И тут девочка посмотрела на них. Прямо на них, взгляд темных глаз прямо‑таки пробуравил тьму. Рот у нее раскрылся, она задрожала всем телом, будучи не в силах каким‑нибудь иным способом среагировать на увиденное. Но такое замешательство продлится не больше секунды, решил командир. Жестом он приказал одному из солдат открыть огонь. Но как раз в этот миг на линии огня оказалась какая‑то совершенно посторонняя компания или семья. Выругавшись себе под нос, командир распорядился окружить беглецов. А девочка уже вышла из оцепенения. Уже предупредила спутников об опасности, и вся троица бросилась бежать.

«Черт побери!» – подумал командир. Выхватил пистоль, взял его на изготовку и выскочил на открытое место. И тоже побежал, сжимая оружие в потной руке. «Черт побери!» Редкие зеваки на причале боязливо расступались перед несущимся во весь опор головорезом, да и попробовали бы они не уступить путь, – но все это происходило слишком медленно: беглецы устремились к торговой части гавани, где моряки, купцы и пассажиры никак не могли разойтись; сейчас они добегут, затеряются в этой толпе – и пиши пропало!

Но тут командир с удовлетворением заметил, как один из его подчиненных, бросившись наперерез беглецам, отсек их от собравшихся в кучу зевак. Девочка пошатнулась, и священник подхватил ее на руки. Заминка сбила их с темпа. И теперь они направлялись в отдаленную, бедную и, соответственно, малолюдную часть гавани. Командир, оттолкнув с дороги какую‑то старуху и едва не затоптав вертевшегося у ее ног малыша, бросился вдогонку. Регент говорил, что беглецы скорее всего собираются нанять какое‑нибудь торговое судно, но направлялись‑то они поначалу в совершенно другую сторону; оставалось предположить, что информатор регента допустил ошибку и беглецы стремились попасть на борт одного из больших пассажирских кораблей, стоявших у причала в западном конце гавани и дожидавшихся, пока приливная волна не позволит им выйти в море. «Что ж, на борт вам не взойти, – мысленно поклялся офицер, прибавляя скорость. – Вы не покинете эту гавань живыми!»

И вот возле беглецов не оказалось ни одного человека.