– Правда? Ты так думаешь? Я хочу к маме.

Перед глазами Буба возник образ матери. Крупная женщина, она почти всегда раздраженно ворчала, порой становилась до невыносимости придирчивой, но он все равно любил ее. Буб вспомнил, как однажды вместе с другими мальчишками поджег кошку, предварительно облив ее керосином. Несчастное животное несколько минут металось с диким криком, а потом дымящимся комом рухнуло на землю. Ему стало тогда так плохо, так дурно, и мама, прижав к своей теплой груди, укачивала и укачивала его на руках, пока он не заснул под размеренный стук ее доброго сердца. Это было его самое любимое воспоминание.

– Ты только делай все так, как скажет мистер Эрл, – наставлял Джимми. – И все будет хорошо.

Буб свернул на грунтовую дорогу и тут же затормозил, почувствовав, что колеса вязнут в земле.

– Не останавливайся, – сказал Джимми. – Еще немного вперед. Боюсь, как бы старина Эрл мимо не проехал, черт побери.

Они медленно продвигались в глубь поля, пока кукуруза, наступавшая со всех сторон, полностью не поглотила машину. Буба душил страх.

– Джимми! – писклявым жалобным голосом позвал он.

– Ну, будет, будет, – успокоил тот.

Освещая фарами грунтовую дорогу перед собой, они вскоре подъехали к полицейскому автомобилю, стоявшему у обочины.

– Вот мы и на месте, – сказал Джимми.

Эрл наблюдал за медленно приближающейся машиной. Она выползла из-за поворота и остановилась футах в пятидесяти. Водитель выключил мотор. В воздухе клубилась еще не успевшая осесть пыль. Остывающий мотор чуть скрипел. Парни в машине не шевелились.

На тридцать долгих секунд воцарилась оглушающая тишина. Потом Эрл включил свой прожектор, выхвативший из темноты Джимми Пая на переднем сиденье. Тот поднял руку, заслоняясь от ослепительного луча. Джимми, казалось, весь пылал: кожа неестественно белая, волосы отливают золотом.

– Глаза режет, Эрл! – крикнул он.

«Джимми! – думал Эрл. – Будь ты проклят, Джимми. Что ж ты натворил!»

– Джимми, веди себя спокойно. Никаких лишних движений, – откликнулся он.

– Хорошо, сэр, – ответил Джимми. – Можно Буб позвонит своей маме? Он ужасно переживает.

– Чуть позже. А сейчас – выходи первым, Джимми. Я должен видеть, что ты держишь револьвер в левой руке за ствол. Бросишь его на землю. Потом выйдешь ты, Буб. Я должен видеть твои руки: револьвер держишь в левой руке за ствол, затем бросаешь его на землю. Я должен все это видеть. Ясно? Не суетиться, никаких лишних движений!

– Хорошо, мистер Эрл, – отозвался Буб.

– Ладно, пошли.

– Эй, Эрл, ты прямо как Джо Фрайдей. Это тебе не «Драгнет».[17] Черт побери, Эрл, здесь только Джимми Пай со своим младшим двоюродным братом. – С этими словами Джимми распахнул дверцу коленом и, показывая пустые ладони высоко поднятых рук, ступил на землю.

– А теперь я вытащу оружие, Эрл, – сказал он, опустил левую руку, извлек из-за пояса пистолет и швырнул его вперед. Кольт плюхнулся на землю, подняв облачко пыли.

– Так, Буб, переползай на его место и выходи таким же образом.

Буб вылез из машины. В отличие от Джимми, выказывавшего беспечность, даже наглость, Буб держался скованно. Он нелепо вытянул вверх руки, словно имитируя полет ангела. Эрл заметил, что у него трясутся коленки.

– Оружие, Буб. Ты забыл про оружие!

– Оо-уу-э… – пролепетал детина, охваченный отчаянием. – Оно в машине. Достать?

– Повернись, – скомандовал Эрл.