Сверкающим взором он оглядел собравшихся, остановившись на мгновение на бесстрастном лице Чика Боудри – единственном незнакомом лице в зале.

– Фосс Дил! – приказал Баттен. – Выйдите сюда!

Дил вышел и сел на свидетельское место. Он причесался, пригладив смоченные водой волосы, однако побриться не удосужился. Его жестокие голубые глаза остановились на Петтибоне.

– Фосс, расскажите суду, что вы видели.

Дил откашлялся.

– Я ехал искать отбившийся скот и видел, как Петтибон отравил моргановскую кобылу Татума. Он дал ей яд, и через несколько минут лошадь упала и померла!

В зале суда послышался шум.

Баттен оглядел присутствующих.

– Слышали? По-моему, этого достаточно! Судья, предлагаю передать дело на обсуждение присяжных!

– Одну минуту, ваша честь!

Боудри встал. Уолтерс, Баттен и Татум давно обратили внимание на худощавого молодого человека с твердым выражением лица и ломали голову, кто он, поскольку чужие редко заезжали в Меските. Городок лежал в стороне от главной дороги, и они не ожидали, что кто-нибудь вмешается в их дела. До сих пор им легко удавалось проделывать подобные штучки.

– Кто вы? Какое вы имеете право прерывать заседание?

Боудри улыбнулся, улыбка осветила его лицо и сразу расположила к нему присутствующих.

– В этом деле, ваша честь, я выступаю в роли защитника. Вы говорили, что суд над Петтибоном будет справедливым. Если это правда, то ему надо дать возможность высказаться, а адвокату – опросить свидетелей и, возможно, представить доказательства его невиновности.

Уолтерс в нерешительности посмотрел на Ниро Татума. Татум сказал, чтобы заседание прошло как положено, однако в незнакомце было что-то такое, что обеспокоило судью и подсказало, что в судебных разбирательствах он не новичок.

– Что он еще может сказать? – зашумел Баттен. – Фосс Дил видел, как обвиняемый отравил лошадь!

– Это еще вопрос. Он видел, как кобыле давали яд?

– Мы не обязаны слушать все, что вы надумаете высказать, – сказал Уолтерс. – Садитесь!

– В таком случае, джентльмены, я вынужден написать подробный рапорт о данном разбирательстве и направить его губернатору Техаса!

– А? – Уолтерс испуганно встрепенулся. Губернатор был силой, хотя и далекой, но внушавшей благоговейный трепет. Он взглянул на нахмурившегося Ниро Татума.

– Собственно кто вы такой, молодой человек?

– Меня зовут Чик Боудри. Я – техасский рейнджер.

Если бы в зале взорвалась бомба, она произвела бы меньший эффект. Татум поймал взгляд Уолтерса и кивнул головой. Клод Баттен сел, с беспокойством глядя на Фосса Дила. Прокурор с самого начала возражал против суда, но не из принципа, а потому, что дело было шито белыми нитками. Он ни на секунду не обольщался насчет Фосса Дила и не верил в это смехотворное подобие процесса. Уже не раз он пытался растолковать Татуму, что время произвола прошло.

– Ладно уж, – проворчал Уолтерс, – допрашивайте свидетеля.

Боудри подошел к Дилу, который смотрел на него с вызывающим презрением.

– Какой это был яд? – спросил Чик.

– А? Что вы сказали?

– Я спросил, каким ядом он отравил лошадь?

– Откуда я знаю? Я с ним рядом не стоял.

– Откуда же вы знаете, что это был яд?

– Ну уж яд-то я сумею различить!

– Вы очень счастливый человек, – сказал Боудри.