Газета Sun назвала бы их парой из сказки. Том Тилсон на самом деле был красивым мужчиной — темно-каштановые волосы со щегольской укладкой, волевой подбородок и голубые глаза. Недавно я прочитала, что симметричное черты лица являются важным фактором в привлекательности человека, и у него с этим делом был полный порядок. Одет он был вроде бы небрежно, но ужасающе дорого, в стиле миллиардеров, сделавших деньги на высоких технологиях: синие джинсы, белая футболка, тяжелые кроссовки. Но я всегда думала: «Бедняга! Тебе было бы гораздо комфортнее в костюме». На мой вкус, он был довольно коренастым и со слишком толстой шеей, на лице заметны крупные поры, широко посаженные голубые глаза смотрели холодно. В целом он выглядел как человек, который жил и продолжает жить на полную катушку. С такой внешностью возраст не красит, хотя теперь даже поминать об этом неловко.

К тому времени, как я открыла дверь, Том сделал уже несколько шагов назад и стоял на середине дорожки широко расставив ноги, глядя на окна верхнего этажа. Его, в отличие от Эйлсы, мой дом заинтересовал. Я прикрыла за собой входную дверь — на случай, если он намеревался заглянуть внутрь.

— Да, — сказал он, словно мы уже давно вели разговор. — Нам нужно обсудить несколько вещей.

— Каких?

— Давайте начнем с деревьев.

Его футболка выбилась из джинсов с одного бока, и он демонстративно нагнулся в сторону, чтобы заправить ее, при этом громко воздохнув. Это действие одновременно преследовало две цели: показать превосходство в общем и целом, а в частности продемонстрировать раздражение в данном конкретном случае.

Я спросила его, о каких деревьях идет речь. Он ответил, что о деревьях, растущих вдоль моего забора позади дома.

— Это же яблони, да? И еще остролист и плющ. Вы же знаете, что это сорняки? Я не хочу, чтобы они разрослись на мой участок. Ваш сад такой заросший!

Я молча смотрела на него, он помахал рукой у меня перед глазами.

— Мы должны остановить это вторжение.

Он был раздражен, возможно, из-за этого в его речи особенно четко слышались сибилянты, и вместе с шипением изо рта вылетали капельки слюны.

Из-за менопаузы (ну, на самом деле перименопаузы) я стала несколько раздражительной, так что тут же заняла оборонительную позицию. И, боюсь, мне совсем не понравилось это «мы». Я быстренько отделалась от Тома и вернулась в дом, хлопнув дверью.

Сейчас мне стыдно из-за произошедшего. Я понимаю, что могу не нравиться, но эта стычка в самом начале задала тон наших отношений. Может, мне следовало приложить усилия, постараться относиться к нему лучше, посочувствовать — ведь он оказался в ловушке своего воспитания и образования, из-за которых стал таким, каким стал. Дело в том, что меня устраивала моя непроизвольная реакция — отмахнуться от него, как от высокомерного и надменного типа. Я почувствовала, что на меня нападают, — и мне нужен был предлог, чтобы от него отделаться. Если бы я была честна сама с собой, то поняла бы, что эта возня с футболкой, которую он заправлял в джинсы, и это помахивание перед моим лицом были признаками застенчивости и смущения. Он только притворялся расслабленным. Конечно, он хотел добиться своего, но не был уверен, что ему это удастся.

Так что да, мне действительно его жалко. Думаю, как и любому. И трудно не вспомнить, каким физически сильным был этот мужчина — кожа над поясом его джинсов, волоски на тыльной стороне ладоней, напряженные мускулы под белой хлопковой футболкой.