Женщина в резиновых сапогах поставила на землю лоток, положила руки на талию и распрямилась, давая отдых спине.

— Васильки на самом деле не являются полевыми цветами, — сказала она. — На обычной поляне они продержатся только год. Для них нужна вспаханная земля, именно поэтому они раньше росли на обработанных полях — до тех пор, пока их не уничтожили гербициды.

— Да, конечно, — улыбнулась Эйлса. — Centaurea cyanus — это однолетнее растение. Конечно.

— То же самое можно сказать про семейство маковых.

— Вероятно, мне стоит говорить про дикие цветы, а не полевые.

— Не беспокойся. Это обычная ошибка.

— Не ошибка. Оговорка. — Эйлса продолжала улыбаться.

Тогда я в первый раз видела Далилу и Эйлсу вместе и обратила внимание на напряженность в их обмене репликами. Но это не показалось мне странным. Люди с возрастом часто все больше соревнуются друг с другом. Сколько раз мне доводилось слышать напряженные, но вежливые споры о дорогах, по которым лучше ездить, или местах, в которые лучше отправляться на отдых, они часто бывали нерациональными, но личными, люди говорили с интересом и увлеченностью.

— Это Далила, — представила Эйлса. — Профессиональный ландшафтный дизайнер. Я занимаюсь садом из любви к процессу, а она ради денег. В любом случае мне сегодня повезло: она меня возила в свой питомник. Там покупать гораздо дешевле.

— Нам предстоит много работы. — Далила кивнула в дальнюю часть участка. — Все так заброшено. И здесь высокий уровень грунтовых вод.

— Подземные реки, — сказала я. — Притоки Уандл. А когда люди выкапывают подвалы, русла изменяются. — Я улыбнулась. Я не хотела никого настраивать против себя. — Это цена перемен.

— Нельзя ничего создать, вначале что-то не разрушив.

— Как и многое в жизни, — сказала я.

Далила посмотрела на меня долгим взглядом.

— Мне кажется, я видела вас в городском парке. Вы кормите птиц?

— Да, иногда.

Она кивнула, потом повернулась к Эйлсе.

— Послушай, детка, мне надо ехать. — Она поцеловала ее в щеку. — Не забудь про остальные растения. Кусты привезут завтра.

Она пошла прочь от нас и толкнула дверь из сада в кухню. Мы с Эйлсой последовали за ней.

— Том? — позвала Далила. — Оливковое дерево все еще на переднем сиденье. Есть силы занести его?

Том стоял, опершись спиной о кухонный островок, и смотрел на экран телефона. Услышав голос Далилы, он кивнул и помахал рукой, прощаясь, при этом не поднимая взгляд.

Далила показала ему средний палец. Вероятно, краем глаза он заметил ее жест, потому что показал ей палец в ответ.

— Далила с Томом — старые друзья, — сообщила Эйлса. — Они вместе учились в школе.

— Как мы целовались взасос! — воскликнула Далила, похоже, надеялась меня шокировать.

— Чудеса, да и только, — сказала я, не сдержавшись.

Эйлса, которая шла за Далилой к коридору, удивленно обернулась, словно поняла, что недооценила меня. Я подмигнула ей, она улыбнулась в ответ. Трудно сказать, почему это было смешно, но думаю, именно в это мгновение мы что-то увидели друг в друге. Может, мы одинаково воспринимали абсурд, может, нам одинаково не нравилось чужое позерство и у обеих появлялось инстинктивное желание это пресечь.

— Виновен по всем пунктам, — объявил Том, протягивая мне стакан — большой и высокий с ромбовидным узором. — Моя растраченная юность.