— О боже! — воскликнула Эйлса, увидев меня за кухонным столом. — Вы все еще здесь! Бедняжка. — Она сняла сапоги на танкетке. — Тома нет? — Она нахмурилась. — Он сказал мне, что будет дома. — Ее выражение лица изменилось: она стала задумчивой. — Хорошо, значит, он даже не узнает, что я уезжала. Хорошо. Отлично. — После этого она улыбнулась и переключилась на меня. — Мне очень жаль. Что вы могли о нас подумать?..

— Ничего страшного, — ответила я. — В жизни бывают разные ситуации.

На ней были плотные черные колготки и свободное темно-серое шелковое платье, поверх него — кардиган с поясом на талии, пояс все время соскальзывал, она подхватила его и подтянула.

— Дети, вероятно, умирают с голода. И вы тоже.

— Я приготовила еду, — сообщила я. — Беа и Макс просили есть, так что я разогрела лазанью. Это же не проблема?

— Они ее съели?

— Да.

— Всю? Они такие привередливые в еде. А Беа к тому же пытается стать вегетарианкой. — Эйлса оглядела кухню, затем открыла холодильник, посудомойку, заглянула в раковину, словно не поверила. На самом деле близнецы воротили носы. Я выбросила почти всю их порцию, и сама съела большую часть.

— Простите, — сказала я. — Мы вам ничего не оставили.

— Я в любом случае не собиралась ее есть, — Эйлса похлопала себя по животу. — Я на диете. Спасибо, что помыли посуду. Мне просто стыдно. Вам не следовало этого делать. Пойду проверю, как они там.

После этого она вышла из кухни. Я слышала ее голос, то ближе к подвалу, то к гостиной. Она сказала обоим детям подниматься наверх.

— Что о вас подумает Верити? Сколько можно сидеть перед экранами?

Надевая куртку, я пыталась понять, почему их с Томом так волнует, что я думаю об их детях. А если их также волнует, почему дети так много времени проводят перед монитором компьютера и экраном телевизора, то, может, стоит купить несколько настоящих игр. Тут вернулась Эйлса и остановилась в дверях.

— Сейчас только восемь вечера. Совсем не поздно. — Внезапно она показалась мне какой-то разочарованной и даже опустошенной. Выглядела отлично, но что-то ее явно расстроило. Она вернулась домой, где нет еды, и ей еще нужно пережить вечер, который обещает растянуться надолго. — Так, что тут есть? — Эйлса открыла холодильник, достала бутылку белого вина, затем потянулась за двумя бокалами. — Давайте по бокальчику перед вашим уходом?

Я колебалась. Мне нужно было возвращаться к Моди, но меня тоже ждал долгий вечер, который требовалось чем-то занять. Я улыбнулась, надеясь, что вышло беспечно и беззаботно, и снова села к столу.

— Давайте. Почему бы и нет?

Она поставила бутылку и бокалы и устроилась рядом со мной.

— Я очень рада, — сказала Эйлса, разливая вино. — Вы всегда так спешите уйти [неправда], поэтому я рада, что у нас сейчас есть возможность поболтать.

На мгновение мне показалось, что она заговорит о деревьях, но ее мысли определенно витали где-то в другом месте. Несколько минут она болтала без перерыва — о каком-то мужчине, с которым недавно встречалась, но это было не совсем интервью перед приемом на работу, а скорее неофициальная беседа.