В половине седьмого вечера никто не расходился. По пространству плавал табачный дым. Некурящий Островой включил вентилятор, гнал дым от себя.

– Сделаем неутешительные выводы, – объявил Варламов. – Зверски убита женщина 27 лет по фамилии Ермолова, предположительно преподаватель 24-й средней школы. Повторяю – предположительно. Неизвестно, как долго у нее валялась эта грамота, она могла сменить работу. О родственниках ничего не известно. Патрульные съездили на адрес, указанный в паспорте, дверь никто не открыл. По словам соседей, после развода женщина жила одна. О том, что она погибла, сотрудники промолчали. На место убийства ее привезли в ночное время – связанную, с кляпом во рту, ударили по голове и сбросили в канаву. Почему именно на этом участке шоссе – неизвестно. Гражданин Голубков, обнаруживший тело, ничего полезного не сообщил. Каморка сторожа находится в двухстах метрах от места происшествия, но он, естественно, ничего не видел. Спал, поди, без задних ног… Полового контакта с жертвой не было – Борис Давыдович уверен. Ни естественного, ни противоестественного. Это не ограбление, деньги и кулон на месте. Чужих отпечатков пальцев на ручках сумочки эксперты не выявили. Время смерти остается тем же – два-три часа ночи. На теле есть ссадины и синяки – жертва оказывала сопротивление. Кляп во рту – белое вафельное полотенце. На нем сохранился размытый штамп, но в таком состоянии, что эксперты не смогли его прочесть. Можем предположить, что изначально полотенце числилось за неким учреждением. Руки связаны обычной бельевой веревкой, такие продаются в каждом хозяйственном магазине. По тому, как она вдавилась в кожу, эксперт сделал предположение, что в связанном виде потерпевшая находилась долго, не меньше четырех часов. Видимо, преступник ждал, пока уснет город. Также Борис Давыдович предположил, что орудие убийства – тяжелый разводной ключ с рукояткой не менее тридцати сантиметров и продолговатым заостренным клювиком, которым, собственно, и нанесли удар. Острый предмет раскроил череп – причем с одного удара. Убийца явно мужчина.

– Почему решили, что он был один? – вставил Алексей. – Убийц могло быть двое и даже больше. Среди них могла быть и женщина.

– Соглашусь, – допустил Варламов. – И все же смертельный удар нанес мужчина.

– И еще, – сказал Крюгер. До этого казалось, что он спит. – Преступник явно не возражал, чтобы мы узнали имя убитой – любезно оставил в сумочке ее паспорт.

– Мы бы все равно узнали, – поморщился Варламов.

– Но когда? Могли провозиться неделю. Чем дольше проводится идентификация, тем больше у преступника шансов избежать ответственности.

Мысль была, возможно, интересной. Но обсудить ее не успели. Отворилась дверь, вошла подрагивающая от смеха Лида. За ней, потупив голову, плелся практикант. Кисть левой руки была перебинтована, на свободе оставались только пальцы. Сотрудники замерли в предвкушении.

– Объяснись, Лидок, – потребовал Варламов. – Нашего сына полка вроде собака в ногу укусила?

– Опять смеяться будете, – буркнул практикант и двинулся к своему столу.

– Будем, – подтвердила Лидия. – Извини, Виталий. С ногой как раз порядок. Отсидели очередь, врач осмотрел, подлечил, на всякий случай сделал укол и сказал, что дело житейское. Ветер подул, а окно забыли закрыть на шпингалет – распахнулось. Виталик был ближе всех, доктор попросил его не в службу, а в дружбу закрыть окно.