– Что вы, на каком основании? Против вас нет ни одной улики. Достаточно подписки о невыезде. Оставьте автограф и можете идти.

Пожарного словно ветром выдуло из кабинета.

– Огнеборца со счетов не сбрасываем, – Варламов покосился на закрывшуюся дверь. – Субъект перспективный, есть машина, достаточно силен, чтобы справиться с жертвой. Получим санкцию прокурора – проведем обыск. Выясним, держит ли разводные ключи, вафельные полотенца с размытыми штампами, бельевые веревки с характерными срезами. Пристрастно допросить его нынешнюю супругу – готова ли она под страхом уголовной ответственности подтвердить его алиби?

В тринадцать часов из школы вернулась Лидия Александровна. Детишек, слава богу, не застала – последние звонки уже отзвенели, а выпускные экзамены еще не начались. Новость о гибели коллеги повергла трудовой коллектив в шок (значит, соседка Валентина благоразумно отмолчалась). Лида пообщалась с директором учебного заведения, с завучем, с учительницей русского языка и литературы по фамилии Туманова, которая хоть как-то зналась с потерпевшей.

«Вот так и узнаешь фамилию женщины, с которой спишь», – подумал Разин.

Все, что Лида рассказывала, он уже знал. В школе у погибшей конфликтов не было, по крайней мере, достойных убийства. Никого она не подсиживала, чужих мужей не уводила. Работала, как все, в первые ряды не рвалась. Была сомнительная история с физруком, который оказывал ей знаки внимания, но данный претендент оказался ей не интересен, и все затихло. Физрук переключился на молодую практикантку – и на новом поприще добился определенных успехов. Мужчина неженатый, без обязательств – дело, как говорится, молодое. Зла на Екатерину никто не держал. Мужчин в школе немного. Помимо физрука, учитель пения, трудовик, преподаватель военного дела Митрофаныч – товарищ пожилой, зацикленный, но не на женщинах. «Мужской» вопрос досконально изучили – никаких историй, связанных с угрозой семейному благополучию, внезапной беременностью. Эксперт подтвердил: на момент смерти потерпевшая не была беременной.

– Школа – пустышка, Виктор Павлович, – резюмировала Лида. – Обычное среднеобразовательное болото. Одно из лучших учебных заведений в районе, педагоги работают, глупостями не занимаются. Можем, если пожелаете, еще порыться, но поверьте моему чутью.

По месту жительства опросили соседей. Негативно о потерпевшей никто не отзывался, даже старушки на лавочке. Вежливая, приветливая, никогда не пройдет мимо, не поздоровавшись. Одевается, может, и современно, но не так, чтобы все наружу. Мужчин не водила, впрочем, пару раз мелькал один пижон в клетчатых штанах, с усиками, волосатый. Надолго не задерживался – прибегал к Екатерине, и они вместе уходили, чинно держась под ручку. При этом кавалер очень много говорил, но не так, чтобы кричал на всю округу, а Екатерина скромно улыбалась. В молодом человеке отчетливо угадывался некий Альберт – немного эпатажный, дерганый, со странной мимикой.

– Есть, товарищи начальники, – торжественно объявил Мишка Островой, вбегая в кабинет, – нашел я этого кренделя. Некто Ходасевич Альберт Вениаминович, 32 года от роду, бездетный, неженатый, бывший звукорежиссер Западно-Сибирской студии кинохроники. Студия снимает документальные фильмы о жизни нашего региона, иногда клепает художественные короткометражки, которые за пределы области почти не выходят…

– Минуточку, – перебил Алексей, – ты сказал, бывший звукорежиссер?

– Именно, – согласился Михаил, – уволен три месяца назад за систематические прогулы и пьянство.