– Неплохо, – оценила Лида. – Он еще и врун. Потерпевшая считала, что Альберт работает. Тунеядствуем, значит.

– Может, и работает, – засомневался Варламов.

– Никак нет, товарищ майор, – решительно заявил Островой. – На студии дали его домашний адрес. Это улица Мира – ну, те дома, что называют «венецианскими». Райончик неблагополучный. Я съездил туда – это, в принципе, рядом, побродил по округе, но к фигуранту не приближался, чтобы не спугнуть. Поговорил с местным контингентом, показал корочки, намекнул, что Ходасевич не должен знать, что им интересуются органы…

– Намекнул он, – фыркнула Лида, – наивный ты парень, Миша, и за что тебя жена любит? Теперь этот тип уже в курсе и заметает следы, если замешан. Или бежит, сломя голову.

– Не бежит и не заметает, – возразил Островой. – Начальница из тамошнего ЖЭУ имеет зуб на Ходасевича и не станет возражать, если его приберут. Женщин в дом Ходасевич водил всегда. Случались странные компании, выпивали, гремела чуждая музыка. Недавно мимо прошел – на вид как выпивший, а запаха не было. Засомневалась – может, плохо понюхала? – Островой засмеялся. – Раньше он трудился, иногда на работу ходил – если был в состоянии. В принципе парень заметный, неплохо одевался, то есть деньги были. Потом забросил работу, спал до обеда. Собственной машины нет, но водить вроде умеет – значит, была, пока не покатился по наклонной. Никого похожего на Ермолову люди вблизи его дома не видели.

– Домой не приводил, – сказал Варламов. – Встречались на нейтральной полосе. Видимо, боялся приводить домой – Ермолова девушка приличная, можно представить, какой у него дома клоповник…

– Думаю, он хороший артист, раз Ермолова его не раскусила, – предположил Разин. – Имел приличный гардероб из прошлой жизни, кое-какие манеры. Задурил девчонке голову, тянул из нее деньги. И, видимо, не только из нее. Оттого и не водил к себе, чтобы накладки не вышло.

– А что, учительская зарплата – предел мечтаний? – не поняла Лида. – Мог бы найти и более денежную кандидатуру.

– Не забываем про обеспеченных родителей Екатерины, – напомнил Варламов. – Отношения с отцом, может, и не сложились, но есть мать. Уверен, ее поддерживали материально.

«Основательно ее Ходасевич опустошал», – подумал Алексей. Вспомнились слова Валентины, как погибшая перехватывала у нее до получки.

– Послушайте, это самое… – как-то издалека начал Шабанов, – то, что мы знаем про этого клоуна… Дерганый, нервный, не работает… Вроде выпивает, но запашок – не всегда. Приводит к себе подозрительные компании, но публика не блатная… Наркоман, что ли?

Коллеги многозначительно промолчали. Наркомании в СССР не было – как и проституции. Во всяком случае, официально. Считалось, что в стране отсутствует социальная среда, в которой может развиваться наркомания. Явление характерно исключительно для загнивающего буржуазного общества. Отчасти так и было. Бичом советского общества являлся алкоголизм. Наркотики тоже имели хождение, но угрозу государственной безопасности не представляли. Использовался героин (до 1956 года его можно было купить в любой аптеке), марихуана, насвай, привезенный из Средней Азии. Полгода назад сотрудники уголовного розыска накрыли лабораторию, где студенты-химики изготавливали синтетическую дрянь, но огласки этот случай не получил.

– Так он же еще и распространяет эту гадость… – продолжал Шабанов свои умственные выкладки.

– Не будем теоретизировать, – Варламов кашлянул, – все возможно.