— Вот черти! — в сердцах обронил Тарус. — За нами пустились. Придется и впрямь пугнуть.

К чародею приблизился Дементий.

— Слышь, Тарус! Помнишь ли, как на празднике Желтых Листьев Назислав-венед лешим переоделся? Как девок в бору пугал?

Тарус помнил. О проделке Назислава, известного боле под прозвищем Лоботряс, долго судили-рядили-пересуживали от Рыдог до Тялшина. Как не помнить! Весь люд хохотал до упаду.

— Я как-то пробовал… — сказал Дементий серьезно. — Мужичков после еле брагой отпоили. Дозволь, а?

Тарус задумался:

— Добро, друже! Только тебе другое дело сыщется. Богуслав!

Венед мигом предстал пред чародеевы очи.

— Лешего видел хоть раз?

Тот пожал плечами.

— Пойдешь пришлых пужать!

— Гей, Тарус! Лучше уж я, — стал перечить Дементий, — не в первый раз, не подведу.

— Богуслав пойдет, — отрезал Тарус. — Сказано! Да и ранен ты. Дементий насупился и отошел в сторону. Чародей проводил его жестким взглядом. Выбор пал на Богуслава не случайно: и быстроног, и коней лучше разумеет, и кинжалом если что попроворнее любого чикма… А главное — глаза у него разные, левый карий, правый зеленый. Это, правда, больше на полевого смахивает, зато от сглаза сбережет наверняка. Кто их знает этих, в шапках… Чикмы же наоборот, на земле тверже стоят, не проймешь их ни мечом, ни секирой.

О секирах чародей вспомнил не случайно: утром углядел рядом с безмятежно спящим Яром крупные волчьи следы. Крыланы-всадники, больше некому. И песиголовцев давно не видать, не слыхать. Не замышляют ли чего?

Богуслав скинул куртку, вывернул наизнанку; сапоги переодел с правой ноги на левую. Волосы его долгие и волнистые враз зазеленели, едва чародей посыпал их порошком из разукрашенного мешочка, приговаривая вполголоса. И бороду приклеил, седую, косматую, нечесаную…

— Ну, Тарус! Чего у тебя в суме только не сыщется, — восхитился Боромир, оглядывая переодетого Богуслава. — Кабы не знал, кто это, давно уж стрекача бы задал!

Тарус усмехнулся, поворачивая Богуслава и так, и эдак.

— Похож! На тебе «волчину», — протянул он венеду крохотный землистого цвета шарик, невзрачный и на первый взгляд никчемный. Однако волчьим духом от него разило как от целой стаи. Богуславу не требовалось объяснять для чего он — кони, учуяв запах своего извечного врага, да еще такой плотный и ядреный, поднимут невообразимый хай, а там уж и всадников перепугать не мудреная задача.

— Главное, глаза выпучи и дыши погромче, — наставлял перевертыша Тарус. — Мы уж повоем, по кустам, страсти подпустим. Одним словом — не маленький, не мне тебя учить. Уразумел?

Венед кивнул:.

— Справлюсь, чародей.

Тарус еще разок оглядел его и хлопнул по плечу:

— Давай, друже!

Всадники приблизились за это время вполовину. Богуслав скользнул в густую тень кустарника, ступая слегка вперевалку — ни дать ни взять: леший! Аж мороз по коже.

— Чеслав! Вавила! — позвал близнецов чародей. — Со мной пойдете. А ты, Непоседа, людей схорони, да глаз прищурь, авось и разглядишь чего. Могут гости пожаловать.

— Добро, Тарус! — кивнул Боромир и обернулся. Отряд, повинуясь его мягкому жесту, вмиг рассыпался по кустам. Чародей с близнецами-венедами неспешно двинулся вслед за Богуславом.

А тот уже успел отбежать далеченько. Отыскал тропу, по которой ехали всадники, и трусил им навстречу чуть в стороне, вслушиваясь в чуткие шорохи леса да зорко шаря взглядом по зелени. Приглушенный стук копыт звучал все ближе и отчетливее.