Форин горько усмехнулся и пошел прочь. Через залитую лунным светом улицу до Карис донесся его голос:

— Я не твой отец, Карис.

Раздраженная сверх меры, она вернулась во дворец. В покоях ждал ее Неклен.

— Ты подобрал людей? — с порога спросила Карис. И так хлопнула дверью, что Ворюга едва успел проскочить в комнату.

— Подобрал. Сотня носильщиков и шестьдесят санитаров, чтобы помогать врачам. Ты знаешь, что в городе осталось всего четыре врача?

— Теперь знаю.

— Может, мне прийти завтра, принцесса?

— Не смей называть меня принцессой! — Карис устало опустилась в кресло и вдруг спросила:

— Как считаешь, я боюсь жить?

Неклен широко ухмыльнулся.

— Что ты хочешь услышать?

— Правду.

— В жизни не встречал женщины, которая хотела бы услышать правду. Речь идет о Венте или том долговязом уроде в жучьих доспехах?

— По-твоему, он урод?

— А по твоему, нет? — отпарировал Неклен. — Нос у него как лепешка, рожа плоская, глазки маленькие… И насколько я помню, зеленые. Никогда не доверяй мужчинам с зелеными глазами.

— Откуда ты знаешь, что это именно он? Ой что, говорил обо мне?

— Нет, принцесса. Если уж ты так хочешь услышать правду — я узнал это от тебя. Всякий раз, когда он рядом, ты не можешь оторвать от него глаз. Так это он обвинил тебя в том, что ты боишься жить?

— Да. Ты с ним согласен?

— Почем мне знать? — отозвался Неклен. — Однако, девочка моя, ты меня удивляешь. Тебя явно тянет к этому парню, а ведь ты никогда не грешила застенчивостью.

— Я однажды с ним спала. После этого он решил, что я ему принадлежу А я не хочу никому принадлежать! — запальчиво крикнула Карис. — Не хочу, чтобы меня использовали!

— Разве Гириак тебя использовал? — мягко спросил Неклен.

— Нет, конечно… но я же его не любила.

— А Форина любишь?

— Я этого не сказала! — отрезала Карис.

— По-моему, ты и сама не знаешь, что говоришь. Карис откинулась на спинку кресла и устало вздохнула.

И вдруг рассмеялась.

— Это точно. Дай-ка мне кувшин, дорогой мой старый дурень. Пора как следует напиться!

Проходя мимо старых казарм, он увидел троих людей, которые волокли на тележке большой котел. От котла исходил запах горячей луковой похлебки.

У самых ворот несколько десятков рабочих клали каменные стены поперек проулков, ответвлявшихся от главной улицы. Между рабочими расхаживали Карис и Озобар. Вент прошел мимо, стараясь подавить раздражение. За эти дни Карис ни разу не приглашала его в свою спальню. Вент и сам удивлялся тому, как сильно это его задело. Он не был влюблен в Карис и нисколько не желал, чтобы их связь стала постоянной. «Что же ты тогда злишься?»— спросил сам себя Вент, поднимаясь по крутым ступенькам «а стену. И горько усмехнулся — ответ налицо. Карис тоже его не любит. Трудно пережить такой удар по самолюбию.

Часовые на стене, присев на корточки, прятались за зубцами от пронизывающего ветра.

— Похлебку везут, ребята, — бросил им Вент.

— Что, сударь, опять луковая? — мрачно спросил солдат постарше.

— Увы, да.

На стылом небе показался розоватый краешек новорожденного солнца.

— Разведчики вернулись? — спросил Вент.

— Еще нет, сударь. Вот-вот должны показаться.

Вент повернулся лицом к северу и долго всматривался в холмы, но так и не заметил ни малейшего движения.