– Вот, – сказал он и сунул мне в руки огнемет. – Не вздрагивай, – улыбнулся он. – Бояться нечего. Он не заряжен.

– О, – сказал я, совсем не успокоенный. Я пытался понять, как его держать.

– Следи за этим, – предупредил он. – Иначе спалишь сам себя – вот, держи его так. Одна рука на управлении пламенем, другая – на стволе. Видишь рукоятку? Правильно. Теперь постой спокойно, пока я закреплю ремни. Мы будем работать без баллонов, пока не вникнешь. Знаешь, тебе повезло…

– О?

– Этот факел – фирмы «Ремингтон». Почти новый. Разработан для войны в Пакистане, но не использовался. Там не понадобился – но для нас теперь он хорош, потому что берет все, что горит и плавится. Гляди, вот хитрость: можно стрелять струей горючего – лучше всего сгущенный бензин – или можно выставить огневой вал взрывающихся пуль, смоченных в горючем. Или одновременно. Патроны упакованы в этой коробке. Когда используешь пули, бери дальний прицел – они взрываются при ударе и летят большие брызги. Эффект ужасен – не нацеливай его в землю, иначе взлетишь.

– Но, Шоти…

– Что‑нибудь не так?

– Напалм был запрещен за десять лет до конфликта в Пакистане. Что правительство сделало с огнеметами?

Он продолжал прилаживать ремни.

– Тебе нужны наплечники. – Он отвернулся. Я подумал, что он не хочет отвечать, но он вернулся от джипа с наплечниками и сказал: – То же, что и с атомными бомбами, нервными газами, бактериологическим оружием, галлюциногенами и переносчиками инфекций. Положило на склад. – Он остановил мой вопрос, прежде чем я смог его задать. – Я знаю, они незаконны. Они потому и есть у нас, что у другой стороны они есть тоже. Позволить им знать – это гарантия. Так работают все соглашения.

– Но… я думал, что цель – запретить негуманное оружие.

– Нисколько. Просто предотвратить его использование. Всегда есть разница между тем, что говоришь, и тем, чего реально хочешь. Если достаточно умен, чтобы понять, чего реально хочешь, тогда легко понять, что надо говорить, чтобы получить это. Вот о чем все конференции. – Он угрюмо помолчал. – Я знаю. Я там был.

– Где?

Шоти хотел сказать что‑то, но остановился.

– Ладно. Как‑нибудь потом. Лучше ответь: что делает оружие негуманным?

– Э‑э… – Я задумался.

– Тогда спрошу полегче. Назови мне гуманное оружие.

– Ну… я тебя понял.

– Правильно. Такого нет. Как в Рождество – важен не подарок, а внимание. – Он обошел меня и начал прилаживать наплечники под ремни. – Оружие, Джим – помни об этом – подними руки – это средство остановить другого. Истинная цель – остановить его. Так называемое гуманное оружие просто останавливает человека без того, чтобы нанести ему непоправимый ущерб. Лучшее оружие – можешь опустить руки – действует своим существованием, своей угрозой, и вообще не применяется. Враг останавливает себя сам. Вот когда он не остановится, – он повернул меня, чтобы поправить ремни спереди, – тогда оружие становится негуманным, потому что его хотят использовать. А тогда наиболее эффективно то, которое убивает – потому что оно останавливает парня навсегда. – Он встал на колени, подтягивая крепление на поясе. – Хотя… много говорилось об увечьях…

– Э? – Я не видел его глаза, и не понимал, шутит он или нет.

– … но еще больше вопросов об оружии у тех, кто его применяет. – Он снова выпрямился и постучал в пряжку на моей груди.