Я вру. Потому что не понимаю, как можно выходить замуж, когда кругом столько интересных мужчин. Как выбрать то? Мама расстраивается, говорит, что пора ей внуков иметь. Однажды зашла к нам в Агентство, посмотрела на всех и говорит дома: «Светочка, вот и Леша Скрипка – хороший парень, и Витек – не женат, и – Родик…» – «Мама, – говорю, – да они же – коллеги, друзья. Кто же за друзей замуж выходит?» – «За кого уж тогда и выходят то?» – удивляется и вздыхает моя мама.

…Марэк – вот достал! – продолжает канючить:

– И что – что замужем? Разведешься.

Твоему мужу и так хорошо: в Питере живет, по улицам красивым ходит. А я здесь – пропаду…

Господи, навязался то!

– Да я ведь старше тебя!

– А сколько тебе? – Марэк удивленно садится на смятой штормовке.

– Нисколько. Я просто всегда кажусь моложе, чем на самом деле.

– Счастливая! А вот я всегда выгляжу старше, чем есть, – говорит он невпопад (хам пещерный!) и кладет руку мне на талию.

И я снова таю, как последние льдинки в Ладоге, оттого, что возле моего бедра пульсирует и зреет на глазах восхитительная длинность этого островного аборигена…

***

Все было бы иначе, если бы в понедельник утром у меня не убежал кофе.

(Как заметила бы наша Агеева, Аннушка уже пролила свое масло. Или она все таки постоянно кого то цитирует?) В общем, лишних десять минут провозилась у раковины, отмывая джезву. Соседка Вера Никитична позвонила, когда я в дверях куртку натягивала.

– Светочка, а Юрка то наш – пропал…

Юрка – мой тридцатидвухлетний сосед сверху. Любимец всего подъезда: за то, что – сирота, за то, что, тихо горюя, пьет на затянувшихся поминках матери, за то, что добрый и всегда поможет по хозяйству. Мы, конечно, не ставили целью его спаивать, но десятку другую за мелкий ремонт всегда в карман совали.

Но тихое пьянство – еще полбеды. Беда пришла позже – Юрка «сел на иглу».

Мне еще по осени подруга Василиса как то намекнула: что то, мол, твой «электро сантехник» смотреть стал, не мигая. А Васька, между прочим, биофак закончила, психотерапевт приличный. Ну а потом и все всё поняли.

Тетки с лестницы (в том числе моя мама) пытались его увещевать. Но героин ведь голыми руками не возьмешь. Один раз даже «скорую» вызывали. Но через две недели Юрка вышел из наркодиспансера, и все покатилось по прежнему. Да и сами врачи в диспансере особых надежд на полное излечение не питали: из ломки, сказали, выведем, а там уж – как будет. Правда, одна сердобольная докторица адрес нашей соседке дала. Есть, мол, один хороший реабилитационный центр «Очищение»: там и лечат незадорого (дешевле, чем на коммерческих койках в гордиспансере), и кормят вкусно, и беседы беседуют, и на природе выгуливают.

Парня пожалели, всей лестницей скинулись и отправили Юрку в «Очищение».

Месяц прошел, а он и не вернулся.

– Ты бы, Светочка, заехала на Петроградскую после работы, навестила бы парня, – попросила соседка. – Ведь мы с его матерью покойницей дружили, неловко как то.

Ехать к черту на рога не хотелось. Тем более что еще в пятницу Соболин намекал, что в понедельник у него свободный вечер, а друзья позвали в гости, а приезжать – как договорились в той компании – нужно с красивыми девушками…

После того случая, как из за Обнорского у нас с Вовкой ничего не получилось, Соболин делает всяческие попытки остаться со мной наедине, но все никак не удается.

Обижать соседку, однако, тоже не хотелось.