– Нинель Викторовна, а документов, подтверждающих факт этих безобразий, у вас, случайно, нет?

Оказалось, есть – копия акта КРУ о комплексной проверке. Тут я уже с интонацией Спозаранника строго сказала, что документ этот мне нужен сегодня же и не позднее 20.00. Чайка сразу согласилась подвезти. Я выспросила ее приметы и велела к восьми вечера, как штык, стоять на выходе с эскалатора метро «Пролетарская».

В кабинет заглянул Каширин:

– В городе двенадцать Высочанских, три из них – Татьяны Павловны, одна из них – древняя старуха. Интересующие тебя две оставшихся – чисты: ни фирм, ни фондов.

– Родион, а ты хорошо проверил?

– Хорошее некуда.

– А тогда, может, ты посмотришь какие нибудь фирмы, где в названии есть слова «наркомания» или «кровь»?

– Света! – Каширин у нас заводится с полуоборота. – Сколько раз тебя учить, что задания нужно давать конкретные. Знаешь, сколько этой «наркомании» и «крови» в городе? Ты хоть что расследуешь то?

Ну что за люди! Сначала с утра посылают незнамо куда, требуют найти незнамо что, потом еще все раздражаются. А у меня еще сумка не собрана. И мама не знает, что я уезжаю. И Юрку обещала проведать…

В этот момент – как спасение – позвонила Васька. Милая моя подружка, выручай: надо заскочить ко мне домой, побросать кое что в сумку. Потом к восьми часам подъехать к «Пролетарской», найти по приметам женщину – Чайку, прикинуться Светланой Завгородней, забрать документы и к девяти – не позже! – быть на Речном вокзале. Васька взамен вытребовала с меня что то несусветное, но я согласилась, не вслушиваясь.

Было уже после семи вечера, когда в кабинет снова заглянул Каширин (я думала, они с Князем давно свалили пиво пить) с пачкой листков.

Я заглянула в компьютерный вывод. Батюшки, тут тебе и клиника эфферентной терапии, и фонды «Против наркоманов!» и «Жизнь без наркотиков», и центр экстракорпоральной гемокоррекции…

– Родион, ты – гений! А центр «Очищение» случайно там не попадался?

– Ну знаешь, Света… – Представляю, что бы он сказал, если бы я была Горностаевой. – Ты же два часа назад просила все со словами «наркотики» и «кровь» в названиях. При чем тут «Очищение»?

Уже собираясь выходить, я все таки взглянула на списки учредителей. Высочанской действительно нигде не было (приснилось все Чайке на нервной почве). Были другие фамилии: Лившиц, Гуренкова, Блад, Арсеньев, снова Лившиц, снова – Блад, Чернов, снова Гуренкова, снова – Блад… Ну что ж, значит, не быть мне никогда расследователем. Да и черт с ним! Других, что ли, радостей на свете мало? Главное, что я еду на Валаам! И целый теплоход – одни врачи! Ах, эти хирурги с умными глазами, эти их трепетные пальцы…

Я уже красила губы.

– Вот твое «Очищение», и надеюсь, что в ближайшие дня три ты не будешь обращаться ко мне с такими глупостями.

Каширин, просидев целый день за компьютером, даже и не знал, как он прозорлив.

***

Василиска всучила мне папку с документами Чайки («Все прошло о'кей, тетенька считает, что я – и есть Завгородняя»), двинула ногой тяжеленную сумку:

– Беги. Там, по моему, тебя уже обыскались.

По трапу «Острова Котлин» действительно бегал пресс секретарь комитета по здравоохранению Петриченко и нервно поглядывал на часы.