– Завгородняя? «Золотая пуля»? Слава Богу! Через пять минут отчаливаем.

Уже подходя к рецепшен, краем глаза заметила, что не я последняя. По трапу поднималась не женщина – вамп. Я даже не успела головой дернуть, как меня просто прошили насквозь два зеленых луча.

Таких глаз я не видела никогда.

Журналистов поселили, конечно, на самой нижней палубе. Я поняла, что никогда в жизни не дотащу до каюты свою сумку. И вдруг ручки натянулись, их потащило вверх. Рядом стоял веселый белозубый мальчик в синей робе, из под которой виднелась тельняшка.

– Разве можно изящным девушкам носить такие тяжести?

Матрос Сергей был смешливым и бесшабашным. Настоящий мореман круизного судна.

Поездка, по всему, обещала быть нескучной.

– Ты – Света, мне уже Петриченко сказал. Нас тут пятеро – журналистов.

Парень с радио, две девки из ежедневных газет, а я – Кира из «Питерского доктора». Медициной интересуешься? – Моя соседка по каюте была примерно моего возраста и выглядела очень доброжелательной.

– По необходимости, – пробормотала я.

– Если что – спрашивай. Я этой темой лет семь занимаюсь, уже сама почти как доктор. Хотя надоели они мне со своими примочками и реформами. Ладно, хоть на Валаам взяли, можно три дня оттянуться. Но баб набрали! Видела на пристани? Как будто все – на семинар по сестринскому делу.

– А ты сюда. – отдыхать? – Кира мне уже нравилась.

– Ты, что ли, работать? Кто ж здесь работает? Слышала песню: «И от любви качался теплоход»?…

Я фыркнула, вспомнив утреннего Скрипку, и полезла в сумку за свежей блузкой, так как по местному радио объявили об отплытии и о начале банкета по случаю открытия трех международных семинаров (пардон – симпозиумов).

***

Уже возле огромного П образного стола Кирка, критически осмотрев меня, жарко зашептала на ухо:

– С тобой тягаться, конечно, трудно.

Поэтому учти: любого мужика выбирай, а вон того – пепельного блондина – не трожь! Это – мой онколог, я у него буду эксклюзивное интервью брать.

Чего ж не понять. Я вообще девочка с понятиями. Но на всякий случай проследила за взглядом Киры. Батюшки, это ж каким воображением надо обладать, чтобы на этом плешивом футбольном мяче разглядеть остатки пепельноволосости!

А рост! Да я с такими маломерками со времен ясельной группы не общалась. Так что спи спокойно, дорогая подружка. Бери свое эксклюзивное интервью.

Произносились речи. Кукушки хвалили петухов. Весь стол гордился достижениями городского здравоохранения в деле профилактики, лечения, реабилитации… Говорили в основном мужчины. Если их можно было так назвать. Бледные, обрюзгшие. Хилые потомки древних костоломов и травников…

В общем, глаз положить было не на кого.

А обещали хирургов с умными глазами…

Недалеко от главных чиновников комитета я вдруг заметила зеленоглазую даму, что прибыла на «Котлин» сразу за мной и стала ее разглядывать. Бесспорно, она была красавицей. Гладкие черные волосы над высоким лбом, белая кожа. Но главное – эти странные, пронзительные – цвета бутылки из под советского пива – глаза. Я не могла издали определить ее возраст: она могла быть и моей ровесницей, и погодком Агеевой. Величественная осанка, чуть снисходительная усмешка. Ну – королева.

Народ у стола как то перегруппировался, и она исчезла за чужими головами.

– Кира, кто эта дама? – я кивнула в сторону «шишек».

– Которая? Кира проследила за моим взглядом. – А а, Мэри… Что, зацепила она тебя? Смотри, Светка, она ведь – лесбиянка. Берегись!

– Да кто она?

– Мэри то? Профессор.