– Да да! Почему яйцеклетка, не встретившаяся со сперматозоидом, проливается кровью?…

Мне, честно говоря, все это изрядно поднадоело. Я, в конце концов, приехала сюда отдыхать, а не слушать бредни сумасшедшей ученой. Хоть и родственницы короля. И тогда я решительно направилась к двери. Но Мэри меня тормознула:

– А мы ведь с вами так и не познакомились. Как вас зовут?

– Светлана Завгородняя.

Было такое ощущение, что Мэри ударили по лицу.

– Вы – из «Золотой пули»? От Обнорского?

– Да. А что?

Мэри о чем то на секунду задумалась.

– Мне просто казалось, что Светлана Завгородняя должна любить красные платья и соломенные шляпки.

Я пропустила второй удар. Так, в чем дело? При чем тут платье Василиски? За ней следили у «Пролетарской»? То есть – вдруг дошло до меня – за мной? Но кто?

Вдруг стало страшно. Но интуитивно я понимала, что нужно что то говорить:

– Да, я действительно люблю испанскую соломку. Но не на банкет же в шляпке приходить…

– Пойдемте лучше в музыкальный салон, – вдруг быстро засобиралась Мэри.

С собой она зачем то взяла изящный ноутбук. Краем глаза я заметила, что в каюте стояла спутниковая антенна. Такую до этого я видела только у Аркадия. Только Аркадий сейчас в Америке, а я вот здесь – незнамо с кем.

***

– Ну, что? Не трахнула тебя еще Мэри? – хихикнула Кирка, подсаживаясь к моему столику с бокалом пива.

Вокруг нас танцевали. Медсестры в перьях, закатив глаза, висели на своих считанных кавалерах. В салон заглянул Сергей и, грустно разведя руки, куда то ушел: наверное, нести вахту. В динамиках мило коверкала язык Вайкуле: «Я не помню лицо утонувшего юнги…» Для теплохода в штормящей Ладоге – очень актуальная песня.

– А с чего ты взяла, что она – лесбиянка? – я сначала спросила, а потом поняла, что краснею, вспомнив свой собственный палец во рту Мэри.

– Так это все знают. Она Таньку Высочанскую совсем затрахала. Вцепилась в нее просто мертвой хваткой. Хотя, как говорят, от Мэри она погуливает с мужиками. Даже кто то в Смольном есть.

– Высочанская… Это – главврач наркодиспансера?

– Она – она. Она и главврачом то стала с подачи Мэри. Сначала Мэри написала за Таньку кандидатскую, параллельно – докторскую за ее отца (отец работает в Военно медицинской академии, и чтобы стать начальником кафедры, ему понадобилась степень; ну Мэри и написала что то о том, как «обкумаривать» солдат, чтобы подымать их в атаку). А поскольку папаша – человек влиятельный и дружит с министром, Таньку и пристроили в наркодиспансер главврачом.

– Получается, что Мэри – специалист по наркологии?

– Здра а сь те! Еще какой! Да она на детоксикации собаку съела. И главный в городе специалист в экстракорпоральной гемокоррекции.

Мне показалось, что этот набор слов я уже сегодня где то слышала. Или – вчера? Как то уж слишком давно я уехала из Питера.

– Экстра… какая коррекция?

– Ну ты даешь! Гемокоррекция – это корректировка крови. Экстракорпоральная – внеорганизменная. То есть кровь последовательно выводится из организма, проходит очистку с помощью всяких мембран и сорбентов и возвращается обратно. Гениальная придумка!

Влюбленная в медицину Кирка продолжала что то трещать о современных методах очистки крови, но я ее не слушала.

Я пыталась найти глазами в зале хоть одного мало мальски приятного мужчину, а вместо этого новые имена и фамилии сами соединялись в моем мозгу, разлетались в разные стороны, создавали новые группы.