Я надела шорты, кроссовки, куртку (именно такая экипировка как нельзя лучше подходит для третьей майской декады на Валааме) и сошла по трапу на берег.

…Как хорошо, что начальники из Агентства все таки вытолкали меня в эту поездку. Пахло водой, снегом, солнцем, травой, шишками, корой, первыми листочками.

Я зажмурилась от солнца, просто захлебнулась от этого – из другой жизни – воздуха.

Да и сойти на твердую землю после палубы – тоже было очень приятно.

На взгорке, куда прямо, от трапа вилась широкая, вытоптанная еще с прошлого года тропинка, я заметила парня. Вернее, сначала я увидела лайку, скрещенную с дворнягой, а потом уже аборигена рядом.

Незнакомых собак я побаиваюсь, а потому остановилась, разглядывая ее хозяина.

Высокий, широкоплечий, с копной светлых волос. Лицо уже не по весеннему бронзовое, от этого его синие от природы глаза казались просто фиалковыми. Нет, все таки в этих сельских молодых мужичках что то есть…

– Не бойся, Холм не кусается.

Странно: ничуть не коробило, что этот улыбчивый, пожирающий меня глазами, с первой минуты – на «ты». Холм, видно, понял, что о нем речь и дружелюбно завилял своим хвостом колечком.

– А я и не боюсь, – шагнула я навстречу. – А что это ты ему такой странный ошейник надел?

На шею полулайки была повязана шелковая синяя косынка на манер пионерского галстука (такой вот пес – пионер тельмановец). Холму ошейник явно не нравился, и он все время пытался лапой высвободить шею.

– А чего? Синенький скромный платочек… Мне – нравится.

А мне уже – не знаю, чем – этот абориген.

– Ты ведь – местный? Покажешь мне остров?

Парень как то нервно вдруг глянул мне за плечо, в сторону теплохода. Ждал кого то? Я почувствовала легкое разочарование.

– А впрочем, я и одна могу погулять.

– Да нет же, я с удовольствием тебе все покажу. Как тебя зовут?… А меня – Марэк: Просто, Света, я подумал, что ты ведь не завтракала. А потом в поселке негде будет. Ты сходи, а я тебя подожду.

– Так пошли вместе, там и подождешь.

Марэк снова как будто испугался чего то:

– Нет нет. Местным на туристский теплоход не положено. Я тебя здесь подожду. – Потом вдруг о чем то вспомнил и, слегка смутившись, добавил:

– А вот если ты мне из бара пива принесешь… импортного… это было бы здорово.

Вот хитрый нищий!… Захотелось послать подальше этого островного альфонса, но – с другой стороны – за экскурсию надо платить.

– Ладно. Жди. Скоро вернусь.

Я заспешила по тропинке вниз. Уже взбегая на трап, боковым зрением вдруг заметила, что возле одного из иллюминаторов нижней палубы (возле моего?) трепыхало на ветру что то синее, похожее на косынку Холма, только чуть меньших размеров. Или мне так показалось издали.

Я оглянулась, чтобы махнуть Марэку рукой. Он сидел на корточках, обхватив пса за шею. Потом потрепал его по холке и крикнул: «Домой!». Холм стремглав бросился вверх по тропинке. На его массивной шее… не было косынки ошейника.

***

Я даже не заметила, как в первый раз, словно случайно оскользнувшись на прошлогодних листьях, его качнуло в мою сторону, и он обхватил мою талию. Я не отдернула его руку.

– У тебя красивые ноги, – покосился он на мои шорты. – И – грудь…

Еще бы. Эта грудь в свое время самого Обнорского потрясла: сразу по окончании конкурса «Мисс Бюст 98», где Андрей Викторович был в составе жюри, он и позвал меня в «Золотую пулю». А вот романа у нас с Обнорским не было, хотя многие в Агентстве считают по другому.