Я осторожно вошел в кабинет шефа, внутренне приготовившись к тому, что начнется рев и рык. Но его не последовало. Его величество восседало на тронном месте за своим столом, а на диванчике уютно расположились Горностаева, Шаховский и Спозаранник.

– Садись, Родион, – сказал шеф и показал на стул. Но на нем сидел какой то дядька, в костюме, галстуке и такой мордой, которая бывает только у чиновников.

В некотором замешательстве я спросил у Обнорского:

– Куда садиться, на колени, что ли?

Обнорский с каким то подозрением на меня посмотрел, а Спозаранник «утрамбовал» Шаховского на диване и показал мне рукой на место рядом с собой.

– Теперь, когда вы все в сборе, я сообщу вам для чего, собственно, так сказать, я вас всех и собрал. Знакомьтесь, это Шмелкин Игорь Иванович, мэр города Северобайкальска. Он специально приехал к нам, потому что ему необходима наша помощь. У него в городе некоторое время назад случилось пренеприятное происшествие: исчез депутат местного совета…

– Трубочист… – вставил мэр Шмелкин.

– У вас пользуются печным отоплением? – очень обеспокоенным голосом спросил Спозаранник. Ему, наверное, как и мне, сразу представился далекий аул где то в монгольских степях. А из типи или вигвамов торчат трубы переносных степных печек, которые чистит несчастный трубочист, по совместительству депутат местного хурала. И как то раз во время очередной очистки он бесследно исчез, оставив после себя лишь ведро с водой и ершик…

– Его фамилия была Трубочистов, – прервал мои умозаключения мэр, – позвольте, я сам расскажу ребятам о том, что произошло?

– Пожалуйста, – милостиво согласился Обнорский, отдавая наши уши на растерзание вождю сибирских народов с Байкала. Сам отвернулся к окну и погрузился в молчание.

– А если это такой же вариант, как и с Горделадзе? – предположил я.

Дело в том, что год назад мы вместе с Повзло и Обнорским работали на Украине.

Мы искали пропавшего журналиста Горделадзе. Закончилась эта история тем, что оперативным путем мы раскрыли тайну его исчезновения и указали на конкретных виновных. После того расследования я в упор не верю, что где то кто то может убить или украсть журналиста по политическим мотивам – обычно все происходит из за денег. Здесь, конечно, гвоздем программы был не журналист, а депутат, но сути это не меняет.

– Ты сначала выслушай, – сказал Обнорский. – А потом версии строй.

– Значит, было это десять дней назад, – начал Шмелкин. – Депутат Трубочистов у нас не принадлежал ни к какой партии вообще, его избрали совершенно случайно, по глупости. Ума не приложу, зачем за него голосовал народ! Ну избрали и избрали, черт с ним, у нас, в конце концов, и в Москве девять десятых депутатского корпуса – контуженные. Сидел бы себе потихоньку да умную депутатскую деятельность имитировал, так нет, у него рот не закрывался. Объявил крестовый поход против коррупции и преступности.

Серьезные люди его, конечно, не воспринимали, дурак, он и в Африке дурак, а старушкам нравилось. На каком то собрании его пенсионеры предложили в мэры выдвинуть. После этого у него в голове что то переклинило, он на полном серьезе на мое место целиться стал. Но при этом он и сам понимал, что с таким же успехом он может претендовать на президентство в Штатах. Мы на него внимания, повторяю, не обращали. Но потом случилось такое, что все поменялось. Он исчез, и никто его не может найти.

– А милиция? – спросил Спозаранник.

– Что милиция? Она формально поискала, какие то движения поделала и руки развела. Не убийство же, трупа нет.

– А может быть, он у любовницы обитает или просто от долгов спрятался? – поинтересовался Шаховский.

– Исключено! Я вам сейчас объясню почему.