Он разжал кулак и замок упал на тротуар. Хэнк быстро схватил его. Он крепко стиснул его обеими руками, и только тут слезы потоком хлынули по его щекам. Заикаясь, он сказал:

– Зачем, зачем тебе надо было связываться со мной?

– Иди домой, Бобби, – сказал один из мальчиков. – У тебя весь нос в крови.

Таков был конец этой драки, последняя неприятность, которую ему пришлось вынести из-за Бобби. С тех пор он перестал носить этот замок. С того памятного дня он начал носить с собой нечто другое: сознание собственного страха и сознание того, что пойдет на что угодно, лишь бы не показать никому этот страх.

– Папа?

Он повернул голову и не сразу узнал стоявшую перед ним взрослую девушку: длинные светлые волосы, женский вопрошающий взгляд, крепкая грудь, узкая талия и длинные ноги. «Моя дочь? – подумал он. – Уже женщина? Разве ты не сидела совсем недавно у меня на коленях, Дженни? Когда же ты успела присоединиться к этому таинственному клану?»

– Что с тобой, папа? – спросила Дженни и в ее голосе прозвучала тревога.

– Ничего, – ответил он. – Я просто решил выкурить сигарету перед тем как лечь.

– Какой хороший вечер, – сказала Дженни и, сев рядом с ним на ступеньку, натянула юбку на колени.

– Да. – Он помолчал. – Ты сейчас от Агаты?

– Да. Ребята все еще там, но я ушла. Была такая скучища. – Она помолчала. – И Лонни не было.

– Лонни?

– Ну да, Лонни Гейвина.

– Ах, да!

Несколько минут они сидели молча.

– Какой хороший вечер! – повторила Дженни.

– Да.

И опять наступило молчание.

– Ты... ты никого не встретила на улице? По дороге домой? – спросил он.

– Кого?

– Ну каких-нибудь ребят?

– Нет. Никого.

– Тебе не следует гулять одной ночью, – сказал он.

– Ну, на нашей улице бояться нечего, – ответила она.

– И все-таки...

– Не беспокойся, – сказала она.

И опять они замолчали. У него было странное ощущение, что Дженни хочет с ним поговорить. Он чувствовал, что им обоим было бы не худо поговорить по душам, но вместо этого они сидели, как чужие, незнакомые люди на маленькой железнодорожной станции в зале ожидания, и неловко молчали.

Наконец Дженни поднялась и разгладила юбку.

– Мама еще не спит? – спросила она.

– Нет, – ответил он.

– Пойду-ка выпью с ней молочка на ночь, – сказала Дженни и ушла в дом.

А он остался сидеть один в темноте.

На следующее утро в девять часов он начал свой рабочий день с того, что попросил о круглосуточной полицейской охране своего дома.

Глава 5

Кондитерская, грязноватая и запущенная, все же казалась уютной. Хотя помещение весьма нуждалось в ремонте. Искусственная кожа диванчиков в кабинетах была вся в пятнах от напомаженных волос и грязных пальцев, а дешевые сладости в витрине прилавка казались лежалыми и несъедобными, тем не менее кондитерская была проникнута атмосферой спокойной непринужденности. И, стоя на ее пороге, Хэнк понял, почему «альбатросы» выбрали своим пристанищем именно это место.

Он вошел в кондитерскую в тот момент, когда зазвонил телефон и хозяин взял трубку. Четверо юношей, сидевших в кабинете рядом с телефонной будкой, даже не повернули головы, когда, повесив трубку, он вернулся на свое место за прилавком. Это был низенький человек в сияющем белизной фартуке и с сияющей лысиной.