Да уж года два… Да, почитай, два года прошло.

И тут Януша словно кольнуло что. Меня всегда приводила в изумление его профессиональная память. У некоторых бриджистов бывает такая, только куда им до Януша! Именно эти слова — худая, рыжая и зубки торчат — слышал он ещё в бытность свою полицейским, года полтора назад. Дело так и осталось нераскрытым, Тиран потерпел тогда сокрушительное поражение. В малонаселённой местности недалеко от озера Черняковского был обнаружен труп женщины. Причина смерти — удар твёрдым предметом по голове. Предмета не нашли, преступника установить не удалось. Первым подозреваемым считался, естественно, хахаль женщины, но у хахаля оказалось железное алиби: в момент убийства он находился на крестинах в городе Млаве. Это обстоятельство следственная группа проверила особенно тщательно. Сомнений никаких. Хахаль был крёстным отцом новорождённого, держал этого новорождённого на руках во время обряда. Данное обстоятельство подтвердили ксёндз, крёстная мать, другие свидетели, а самое главное, среди этих других оказался сержант млавской полиции, родной брат матери младенца.

И на крестинах сержант сидел за пиршественным столом рядом с крёстным отцом. Нет, алиби железное! А раз не хахаль — дело гиблое, больше подозреваемых не оказалось. Вернее, не так — подозревать можно было все местное жульё и многочисленных клиентов из более отдалённых мест. Януш сам этим делом не занимался, но помнил, что коллеги говорили — тощая и рыжая, и зубки в разные стороны торчат. Звали убитую женщину Барбара Дорна, рыжей она была от природы…

— Связь между треплом собачьим и устранением свидетеля напрашивается сама собой, — сказала я твёрдо. — И по-моему, дело было так: Доминик с Райчиком договорились, специально подгадали, чтобы совпало с крестинами, один поехал крестить, а другой бабой занялся. В подозреваемые Райчик не попал, оно и понятно, ведь Баськи он не знал. Та же Владька на Библии поклянётся, что их знакомство ограничилось тем одним-единственным разом, когда Райчик пинками выгнал Баську из дому.

— Ты права, — подтвердил Януш моё заключение. — Насколько я помню, тогда Ярослав Райчик вообще не фигурировал в документах следствия.

Погоди, никак не вспомню фамилию этого Доминика. Вроде, какая-то птичья…

— Пегжа, — услужливо подсказала я.

— Спасибо. Как же его фамилия? Вертится в голове… Срока… Срочка… Кажется, Срочек.

— Да не ломай голову, наверняка найдутся материалы дела. И самого Доминика не так уж трудно будет разыскать.

— Я тоже думаю — нетрудно. Но это ещё не все.

От разговорчивой Владьки я узнал, что тот самый вредный дядюшка умер, но осталась его вдова, а, по словам Владьки, она ничего в квартире не трогала, ничего не выбрасывала, в том числе и бумаги, которыми Ярослав Райчик уж так интересовался! Из кожи лез, чтобы их заполучить, и в некотором смысле заполучил-таки. Видимо, среди бумаг были старые счета за выполненные когда-то строительные работы, а на счетах наверняка фигурировали фамилии заказчиков и, очень возможно, их адреса. Улавливаешь? Следующим шагом стала ипотека…

— Да, немалую работку провернул ты для Болека, — заметила я. — Вряд ли Болеку удалось бы вытянуть из Владьки столько сведений, ведь она знает, что Болек — глина. И вообще, полицейский на пенсии на порядок выше обычного полицейского, это я уже по личному опыту знаю. Во-первых, никакой ответственности, во-вторых, никто его не будит среди ночи, в-третьих, имеет право поделиться тайнами следствия со своей любимой. Представляешь, что бы со мной было, если бы ты сейчас ничего мне не рассказал?!

— Может, и сейчас я бы тебе словечка не пикнул, если бы ты была как-то связана с Домиником, — нахально отозвался мой личный полицейский.