|
На окровавленных телах находили следы спермы, то есть эякулировал на своих жертв, онанист хренов… — не сдержавшись, выдал Туманов. — По этой повадке его и искали. Тип, не уверенный в себе, неспособный на полноценный половой акт по состоянию здоровья или по психическим причинам. Трех девушек успел растерзать, прежде чем его взяли. Тихий интеллигентный очкарик, лаборант в том же вузе. На занятиях и подбирал себе жертв — тех, кто посмеивался у него за спиной. В жизни подвергался насмешкам, пренебрежительному отношению. Даже родной отец считал его жалким и недоделанным. Папа, кстати, умер за полгода до этого — списали на несчастный случай в гараже. Опора подломилась, а он под машиной лежал. Раздавило в лепешку. На допросе очкарик и признался, что дефект с домкратом — его работа. Транспорт требовался человеку, да и родитель надоел хуже горькой редьки… Одна из погибших девчонок была всеобщей любимицей на потоке, активная, заводила, комсорг курса…
— Откуда такие нелюди берутся? — скрипнул зубами Хорунжев. — Ведь в нашей стране никакой социальной почвы для подобного… — Коллеги из КГБ потом работали на курсе. Проводили беседы с теми, кто все знал, заставляли подписывать документы о неразглашении. Никакой огласки, правильно, тезка, нет у нас социальной почвы, а есть лишь отдельные проявления… — Есть предположение, кто орудует в Грибове? — спросил Шишковский. — Ведь не мог ты об этом не думать. — Только и делаю, — признался Туманов. — Мужчина, уже не мальчик. Минимальный возраст — лет сорок пять. Максимальный… не больше шестидесяти. Трудно в почтенном возрасте с такой прытью бегать по лесу. Это точно не «лаборант», имеет транспорт, но не гнушается и пеших прогулок. Знает окрестные леса — по крайней мере, про ту удачно подвернувшуюся яму-ловушку он знал. Отчасти знаком с анатомией человека. Не душа компании, но в обычной жизни — человек как человек. На него не подумаешь. Имеет работу, но не привязан к рабочему месту. То, что он психопат, никто не подозревает. В прошлом мог лечиться у психиатра — и эту версию надо проверить. Но внешне он не псих — настаиваю. Среди таких людей могут встречаться общественники, они поддерживают линию партии. Но что у них в головах, боюсь представить. С чего все началось? Жил человек, был как все и вдруг стал извращенцем? Может, и так. Снедало что-то, мучило. Не мог понять, что именно, и вдруг однажды прозрел. Эти звери получают удовольствие, мучая своих жертв. Для них это высшая степень наслаждения. Природа зовет, и не до рассуждений, что такое хорошо, а что такое плохо. Нашего маньяка привлекают именно девочки-школьницы, другие не заводят. Он может иметь жену и детей, почему бы и нет? Начинаются позывы — ищет жертву, удовлетворяет потребности. Потом какое-то время живет, как все — до следующего позыва… Кое-что настораживает. Лаборант совершал нападения раз в месяц — ему хватало. В пятьдесят девятом году нападения случались чаще. Между похищениями Оли и Кати прошло два дня. Еще двое суток — и под удар попала маленькая Рита Вахромеева… Но с ней ничего не вышло. Потом многолетняя тишина… Почему? И вот снова. Дина Егорова. Через двое суток — Маша Усольцева… — Хочешь сказать, что следующий удар он нанесет послезавтра, а потом опять многолетнее молчание? — проворчал Шишковский. — Или… продолжит, видя свою безнаказанность? — М-да, маловат у него цикл… — почесал макушку Хорунжев. — Цикл — у баб, — отрезал Горбанюк. — А у этой нежити — хрен знает что. Но в целом Мишка прав, мы не успеваем оформить одно преступление, а он уже совершает другое. |
