Я совершенно не думала в тот момент, что предлагаю майору поискать труп его собственной сестры. Только потом, сидя во дворе на бетонной плите, сообразила, что могла бы и помягче. Улеглось возбуждение, стало прохладно. В подвале возились люди, перекликались. Подъехала машина, мужчины в комбинезонах извлекали из кузова какие-то инструменты, приборы. Начиналось «таинство». Кто-то кричал, чтобы работали осторожнее — одно неверное движение, и все провалится к едрене фене! Я сидела на улице, тосковала, мне было холодно. Тенью отца Гамлета слонялся по двору милиционер — видимо, получил приказ охранять тело. Туманов ни разу не подошел, но я прекрасно его понимала. Милиционер принес из патрульной машины форменную фуфайку, набросил мне на плечи. Я слабым голосом выразила благодарность. Потом он снова подошел, сказал, что не может на это смотреть. Почему бы мне не пройти в машину, где включена печка? Почему-то подумалось, что он ухаживает за мной. Но нет, просто оказался хорошим человеком. Я залезла в машину, согрелась в тепле и задремала, а он ходил по кругу, выполняя свои обязанности.

Из дремоты вывел шум. Я приоткрыла треугольное окошко, смыкающееся с основным. В подвале что-то происходило. Доносились крики: «Нашли! Здесь что-то есть!» Снова начинался нездоровый зуд. Я откинула голову, заставляла себя успокоиться. Новость, если вдуматься, была отвратительной. Сомнения ушли, но так хотелось, чтобы это оказалось неправдой! Успокоившись, я покинула теплую машину, спустилась в подвал. Горели фонари, блуждали люди. Основные события разворачивались в помещении, смежном с тем, где меня держали. Бетонная заливка одного из участков отличалась от основного покрытия. Ее долбили кирками, работал перфоратор. Бетон был замешан вручную и снимался без проблем. Люди отбрасывали куски бетонной массы, разрывали землю. Откуда взялся Головаш, я даже не поняла. Он отчитывал рабочих: к черту лопаты, можно переломать все кости. Опустился на колени бледный, как призрак, Туманов, стал разрывать руками землю. Досталось и ему — Головаш никого не щадил. Я держалась в отдалении, все и так было ясно. Срабатывала фотовспышка — эксперт делал снимки. Извлекли кости, аккуратно вынули череп, следом еще один. Кого-то вырвало — слабоват оказался организм.

— Это дети, — глухо сообщил Головаш. — Двое детей. Трупы скелетированы, ни плоти, ни одежды… если была на них какая-то одежда. Многие кости отделены от скелетов, тела долгое время пролежали под землей. Обычно на черепах сохраняются лоскуты кожи и обрывки волос, но здесь мы такого не видим. Это косвенное подтверждение, что трупы были скальпированы. Также есть царапины на черепах, подтверждающие это. Маргарита Павловна, вы здесь? Снимаем шляпы — вы во всем оказались правы.

Я на цыпочках покинула подземелье, заспешила на свежий воздух. Экспертам и прочим работникам предстояла непростая ночь.

Соглядатаев в погонах, кажется, не было — впрочем, я не всматривалась. Выбежала на дорогу, вскинула руку, приготовив на всякий пожарный служебное удостоверение. Обошлось, попался пенсионер, за рубль довез до подъезда, где мы и расстались, довольные друг другом. Дорога до квартиры была тернистой. Вызвала лифт, доехала, вышла из него с закрытыми глазами (так проще), потом открыла сумочку, осмотрелась, стала искать ключи. Хатынский выразил готовность предоставить мне табельное оружие, но это породило с моей стороны только ехидство. Где я и где табельное оружие? Разве только с единственным патроном — для себя. К угрозам я относилась серьезно, но в плане личной безопасности была полным профаном.

В десятом часу вечера я переступила порог родного дома, стащила с ног ботинки, не развязывая шнурков, и со стоном смертельно раненого бойца рухнула на диван.