|
А вот насчет Дениса по-прежнему не можете вспомнить ничего… Слово «Денис» прозвучало для нее абсолютно стерильно и безжизненно. Настя отрицательно мотнула головой. Лицо Филиппа Петровича было в этот момент таким расстроенным, что Настя бросила раздраженно: – Вам надо было спросить у Покровского или у Лизы, почему я ничего не помню! Это ведь они полоскали мне мозги… При упоминании Покровского и Лизы Филипп Петрович вопросительно посмотрел на Иннокентия, а тот пожал плечами. – …это они отправили меня к Гарджели, это они засунули в меня эту штуку… Настя выкрикнула это и увидела две пары заинтересованных глаз. – Что вы имеете в виду? – осторожно поинтересовался Филипп Петрович. – Эту штуку! – Настя яростно ткнула пальцем в направлении собственной шеи. – У меня под кожей! Которую они могут взорвать в любой момент! Филипп Петрович инстинктивно отступил на пару шагов, но потом задумался и посмотрел на Иннокентия. – Вот с ними вам нужно было разбираться! – закончила Настя свою гневную тираду. – Минутку. – Филипп Петрович озабоченно погладил брови. – То есть эти люди сказали вам, что… – Они вставили мне под кожу микробомбу. И если я попытаюсь сбежать, если я что-то сделаю не так они ее активируют… И мне оторвет башку! – Настя… Вообще-то, вы уже сбежали. Да, уже давно. – Ну… – Голова у вас на месте. – Потому что там, в этом коттедже, был такой бардак… Спросите у него! – Настя кивнула на Иннокентия. – Про меня просто забыли… Там почти всех поубивали… Тут ее посетило внезапное и столь редкое в последние недели озарение. – Это ведь вы там всех поубивали? – Вынужденная самозащита, – коротко ответил Иннокентий. – Настя, и давно вам вставили эту… бомбу? – Давно. Еще перед тем, как отправить к Гарджели. – То есть еще в прошлом году, – сделал вывод Филипп Петрович. – Хм-м… – А что, на самом деле можно вставить такую бомбу под кожу? – поинтересовался Иннокентий. – Я немного отстал от жизни, пока сидел в подвале у Гарджели… – Можно, – сказал Филипп Петрович. – И взорвать ее с такого большого расстояния? – Угу, – сказал Филипп Петрович. – Надо же, – ухмыльнулся Иннокентий, – как здорово! Я всегда говорил, что именно желание убивать двигает прогресс. А меня называли циником… Ну что ты так задумчиво смотришь на тонкую девичью шею? Тоже хочешь ее свернуть? – Так, а почему ее не взорвали? – спросил сам себя Филипп Петрович. – В принципе, они могли избавиться от Насти сразу после того, как она сыграла свою роль и вытащила тебя из дома Гарджели. Да, запросто. Но они от нее не избавились. После того как она сбежала, они тем более должны были активировать эту бомбу… Они этого опять не сделали. Или мы сейчас слишком далеко от источника сигнала? Настя с обалдевшим видом слушала эти рассуждения Филиппа Петровича, где ей отводилась роль неодушевленной жертвы взрыва, и чувствовала, как то ли от этих разговоров, то ли от преодолевающего помехи радиосигнала копеечная выпуклость под ее кожей начинает пульсировать и нагреваться. Настя поморщилась. – Покажи мне ее, – попросил вдруг Иннокентий, правильно оценив гримасы Насти. |
