Отрицательно помотав головой, я ответил:

— Представьте себе, Стенли, ни капельки не хочется. В первую очередь потому, что мы все уже и так несметно богаты, но богатством совсем иного рода — друзьями. Знаете, Стенли, а ведь этому, отдавать всё, что приходит в твои руки само, людям, меня научил один американец сербского происхождения, ваш великий учёный Никола Тесла. Несколько месяцев назад мы передали ему два миллиона долларов и что же вы думаете? Мистер Тесла раздал все эти деньги уже буквально через три недели своим соотечественникам, приехавшим в Америку искать лучшей доли. Мы подумали и чтобы такого впредь больше не происходило, создали благотворительный фонд его имени, в который перечисляем два процента от всех тех богатств, которые поднимаем на поверхность со дна моря. Теперь наш друг раздаёт деньги всем нуждающимся с куда большим размахом.

— Я знаю об этом, сэр. — Смущённым тоном сказал Стенли — Мой отец обратился в фонд Николы Теслы за финансовой помощью, чтобы купить два трактора, так ему там вместо десяти тысяч долларов дали целых сто тысяч и сказали, что если он захочет создать народную сельскохозяйственную компанию, дивиденды с половины акций которых будут получать рабочие и если он согласится платить одинаковую зарплату как белым, так и неграм, то ему дадут два миллиона долларов и возвращать не придётся ни цента. Как такое может быть, сэр?

Я быстро спросил:

— Ну, и как, ваш отец взял эти два миллиона?

Стенли покрутил головой, вздохнул и ответил:

— Взял, сэр, но предварительно он два часа выяснял, чего хочет управляющий отделения благотворительного фонда и поклялся, что станет не только выращивать пшеницу, но и платить свои работникам честно, без всяких увиливаний и даже построит им дома. Простите, сэр, но я всё же не могу понять, почему вы так щедры?

Улыбнувшись, я решил не пудрить капитану Куперу мозги, а ответил честно и без утайки:

— Стенли, это была чертовски выгодная для нас сделка. Твой отец сможет теперь выращивать столько пшеницы, сколько никогда не сможет продать в Штатах. Зато мы будем покупать у него пшеницу буквально на корню. Поверь, в Венесуэле и Бразилии её нет смысла выращивать. Там нужно заниматься совсем другим бизнесом, но хлеб-то людям всё равно нужен. Ну, а то, что твоему отцу не придётся возвращать эти два миллиона, пустяки. Они вернутся к нам за счёт реальных, а не завышенных цен на отличную канзасскую пшеницу. Ну, что, понял теперь, в чём смысл этой сделки?

— Кажется понял, сэр, — ответил капитан Купер, — вы будете получать пшеницу и за счёт неё поставлять из Венесуэлы в Соединённые Штаты кофе, сахар и то, что у них растёт лучше всего и делать на этом свои деньги. Да, это может быть и не простой бизнес, но зато очень выгодный. Думаю, что вы на этом не разоритесь.

Энергично помотав головой, я возразил:

— Не совсем так, Стенли. Этим будут заниматься американские и венесуэльские торговые компании. Наша выгода заключается совсем в другом. В обеих странах люди станут жить богаче, не будет бедняков, а стало быть и недовольных. Ну, а что касается наших денег, так мы же их подняли со дна моря, а не зарабатывали тяжким трудом. Золото, парень, добытое не на приисках, а найденное таким образом, должно принадлежать всем людям на Земле, а не кому-то одному. Поверь, никто из нас не бедствует, но большая часть всех тех сокровищ, которые мы поднимаем со дна морей, будет отдана людям как раз только с таким расчётом, чтобы они строили новые предприятия, а не дворцы. Хотя, Стенли, некоторым типам мы даём деньги именно на это. Мы купили уже почти полторы сотни наиболее влиятельных людей, входящих в окружение президентов практически всех стран Латинской Америки, и их самих только с одной целью, чтобы они уехали во Францию, им всем там, словно мёдом намазано, и больше никогда не возвращались назад.