Когда оба они добрели кое-как до середины пути между восточной и западной деревней, солнце уже стояло высоко в небе и пекло немилосердно.

Тут лентяя из восточной деревни вдруг пробрал голод, да такой, что у него даже в глазах потемнело. Но ведь для того, чтобы поесть, надо развязать узелок, вынуть лепешку да еще в рот ее положить! Поневоле призадумаешься! Хлопотливое это дело, такое хлопотливое, что уж лучше остаться голодным.

Вдруг видит он: бредет навстречу ему по дороге человек в соломенной шляпе. Тащится, еле-еле ноги переставляет, а рот у него широко разинут.

«Эге, да он, бедный, видно, тоже проголодался! — подумал лентяй из восточной деревни.— Вон как широко рот разинул!»

Окликнул он прохожего:

— Эй, приятель, если ты голоден, я, так и быть, дам тебе половину моей лепешки. Только, будь добр, потрудись, отвяжи этот узелок от моего пояса, достань оттуда лепешку, разломи пополам и положи одну половинку мне в рот.

А лентяй из западной деревни ему отвечает:

— Хм, лучше сделаем вот что: затяни мне, пожалуйста, потуже шнурок под подбородком! А то с меня шляпа все время сваливается и приходится мне брести с разинутым ртом!

Как-то раз приглянулась одному женатому человеку бойкая соседка.

Стал он похаживать к соседке в гости. «Моя хозяйка с ней и в сравненье не идет,— думал он.— Чумазая уродина, глядеть противно».

А жена у него была работящая. С самого раннего утра до позднего вечера, нечесаная, неубранная, ходила она в затрапезе. Никогда и в зеркало не посмотрится — все некогда!

Однажды муж сказал ей:

— Опротивела ты мне, видеть тебя больше не хочу, уходи из моего дома.

Что ж оставалось делать бедняжке? Стала она готовиться в дорогу. Вещи свои связала в узел. Надела самое свое нарядное платье, красиво причесалась, набелилась, нарумянилась и стала куда пригожей соседки.

Поглядел на нее муж, поглядел и раздумал с ней расставаться.

Кончила жена свои сборы и, по обычаю, склонилась перед мужем в низком поклоне:

— Прощайте, живите в добром здоровье. Спасибо вам за то, что так долго заботились обо мне. Простите, если чем досадила.

Только собралась она выйти через черный ход из кухни, как муж загородил ей дорогу:

— Не смей идти через кухню в таком наряде, это моя кухня. Ступай другим ходом.

Хотела было жена выйти через спальню. Муж опять стал на дороге:

— Не смей выходить через спальню. Это моя спальня.

Что будешь делать! Жена пошла было через гостиную.

— Куда идешь через гостиную,— закричал муж,— ты ведь не гостья, порядка не знаешь!

Остановилась жена:

— И отсюда нельзя, и оттуда нельзя! Тогда уж я и не знаю, как мне выйти из дому.

— А не знаешь, как выйти из дому, дуреха, так и сиди дома.

С тех пор перестал муж ходить к соседке.

Жил на свете один скопидом. Так и не сходило у него с языка: «Надо беречь добро. Надо хранить добро, на том хозяйство стоит».

Как-то раз под вечер пришел к бережливому один приятель поглядеть, как он ведет хозяйство.

В доме было темно, хоть глаза выколи.

«Это он, видно, на масло для лампы скупится»,— подумал гость, вошел в дом ощупью и увидел, что бережливый сидит на циновке посреди комнаты голым-голешенек.

Приятель удивился:

— Ты почему сидишь нагишом?

— Одежда целее будет. Зачем зря ее изнашивать у себя-то дома?

— Так-то оно так. Но ведь на дворе поздняя осень, долго ли простыть!

— А мне не холодно! Я потом обливаюсь.