– Понял тебя, База. Выдвигаюсь.

Сергей снял дальномер с треноги и повесил его на шею, как очень большой и громоздкий бинокль. Сложил треногу, скатал плащ-палатку, на которой лежал, и забросил все это через открытый люк внутрь десантного отсека. Затем обошел башню и нырнул в командирский люк, усаживаясь на жесткое и неудобное сиденье.

Нельзя сказать, чтобы Вяземского сейчас мучили какие-нибудь сильные эмоции типа кровожадной радости или мук совести – он просто выполнял не слишком приятную и не слишком простую работу.

– И как? – поинтересовался Эриксон, флегматично сматывающий вместе два автоматных рожка.

– Теперь уже никак, – пожал плечами старлей. – «Градами» накрыли. Кто бежал – бежал, кто убит – убит. Вот и все об этом войске – едем свидетельствовать разгром другого.

Так уж вышло, что Неверов был оставлен по эту сторону портала. После недолгого раздумья Кравченко решил, что с него однозначно снимут погоны, если узнают, что на находящуюся в его ведении режимную сверхсекретную территорию просочился какой-то непонятный гражданский. Поэтому майор принял соломоново решение – задним числом зачислить Эриксона в качестве контрактника разведроты, а отсутствие документальных свидетельств списать на всеобщую суматоху.

Поэтому ныне старший сержант Алексей Неверов вновь числился в составе Вооруженных сил РФ на должности замкомвзвода. Третий разведвзвод в роте вообще был подразделением, незаполненным людьми, – даже номинального командира у него не было. А что поделать, если срочников даже в крайние годы не хватало на заполнение всего штатного расписания?

Сейчас и вовсе от роты осталось одно только название – за вратами оставили только контрактников и офицеров, так что недоукомплектованная рота превратилась в неполное отделение. По сути, весь личный состав разведчиков сейчас спокойно помещался в одном-единственном БТРе – Сергей, Руслан, Олег и примкнувший к ним Эриксон.

Старшина же безвылазно сидел на базе, вполне резонно беспокоясь, что в отсутствие всех разведчиков нажитые непосильным старшинским трудом ротные запасы могут быть разграблены алчными шакалами из других подразделений. Не в силу врожденной вороватости, а из-за постоянной нехватки чего-либо.

Руслан аккуратно сдал назад, и с БТРа посыпались накиданные для маскировки ветки. Так себе камуфляж, конечно – против современных методов обнаружения совершенно ничтожный, да и против продвинутого магического дальновидения, скорее всего, тоже… Ну а вдруг? Мало ли что?

Бронетранспортер вывернул из перелеска и двинулся на север, на всякий случай обходя место нанесения ракетного удара. Мало ли что… Вдруг осталась там пара неразорвавшихся ракет, которые сдетонируют при наезде БТР – всякое может быть.

Сергей приник к перископу, всматриваясь в изрытое воронками и усеянное телами поле.

– Не битва, а истребление… – пробормотал Вяземский.

– Есть такое дело, старлей, – согласился Эриксон, запихивая магазины в карман разгрузки. – «Это великолепно, но это не война».

– Неплохо сказано, – одобрил сидящий за башенным орудием Олег. – Чьи слова?

– А хрен его знает. Со школы еще вроде бы помню.

– Это сказал французский генерал Пьер Боскет, наблюдая за броском Легкой бригады, – произнес Сергей. – Крымская война, 1854 год. И полностью это звучит так – «Это великолепно, но это не война – это безумие».

– Ого! – удивился Эриксон. – А что за атака?

– Английские всадники поперли грудью на русские пушки… Исход немного предсказуем. Римлянам бы такая тактика наверняка понравилась…

– Командир у нас историк, – хмыкнул Олег.