|
— Как давно отошли воды? Похоже, с тех пор прошла целая вечность. — Больше двенадцати часов назад, — ответил де Шальяк. Алехандро стыдливо повесил голову. — Мы причиняем вам столько хлопот! Мне искренне жаль, если это как-то скажется на ваших отношениях с Авиньоном… — Выбросьте из головы эти мысли, — ответил де Шальяк. — Даже если и так — в чем я сомневаюсь, — потеря невелика. Этот Папа совсем не тот человек, каким был Клемент. От Клемента, да покоится он в мире, было гораздо больше проку. Ох, он имел склонность шутить и, Бог не даст соврать, проявлял неравнодушие к мирским удовольствиям, но в остальном был человеком по-настоящему набожным и заботился о своей пастве. Этот же сидит у себя в апартаментах и считает Божьи деньги, что, по моему искреннему убеждению, самого Бога волнует мало. — Наверно, для того он и создал человека по своему образу и подобию — чтобы считать его деньги. Де Шальяк улыбнулся. — Оригинальная точка зрения, коллега. Из-за двери донесся долгий, страдальческий стон. — Не могу больше выносить ее мучений, — сказал Алехандро, когда очередная схватка закончилась. — Неужели нельзя ничего дать ей? — В моей аптечке ничего такого нет. * * * Час спустя, когда обессиленная Филомена лежала в собственном поту, к ним вышла бледная, расстроенная Кэт. — Что бы я ни делала, ребенок не выходит. Мне не хватает опыта… Нам нужна акушерка, которая приняла не одни роды и знает, как поступать в таком случае. Пошлите Матильду… Она сообразит, кого позвать. Де Шальяк кинулся к своей престарелой служанке и отослал ее с поручением. Меньше чем через час прибыла акушерка. Ее сопровождал крепкий парень, с трудом втащивший по узкой лестнице прочное, тяжелое родильное кресло. Стоя вместе с де Шальяком у двери комнаты роженицы, Алехандро смотрел, как по коридору уверенно приближается дородная женщина. Около двери она откинула шаль, полностью обнажив лицо. Алехандро удивленно открыл рот. Она посмотрела ему в глаза, и он увидел на ее лице то же выражение узнавания. Однако акушерка оказалась сдержаннее его и никак не проявила своего удивления, просто сказала: — Вот мы и встретились снова, лекарь. Кому мне придется помогать на этот раз? Опять твоей дочери? — Нет. Моей жене. — Ах! Матильда говорит, что схватки у нее начались еще вчера и продолжаются большую часть сегодняшнего дня. Это правда? — Да. Но за ней очень хорошо ухаживали, ведь моя дочь… — Нужно было раньше позвать меня, — прервала его акушерка. — Ладно, будем надеяться, что все обойдется. Мрачные и встревоженные, Алехандро и де Шальяк спустились в библиотеку. Де Шальяк приказал принести вина, и они выпили, чтобы притупить потрясение от того, что только что произошло наверху. — Как это мы не учли возможность того, что сюда явится кто-нибудь из челяди Лайонела! — воскликнул де Шальяк. — Что за глупость! — Тогда она была для нас просто служанкой Элизабет, имеющей навыки в том, как принимать роды. Вовсе не акушеркой! Теперь, когда Лайонел уехал, она, возможно, продолжает заниматься своим ремеслом самостоятельно. И при родах у Кэт она все сделала хорошо. Тем не менее… — Алехандро одним долгим глотком осушил стакан. — Нельзя выпускать ее из дома, пока мы сами не подготовимся к отъезду. — Но это безумие — отправиться в путь с новорожденным младенцем и женой, еще слабой после родов… — Я готов на все, лишь бы защитить свою семью, — решительно заявил Алехандро. |
