Я очень устал, и поскольку Дебора не позвонила, счел себя вправе отправиться домой и вздремнуть. Послеобеденный дождь начался в тот момент, когда я садился в машину. Я промчался по улице — движение было сравнительно слабым — и оказался дома, будучи облаянным всего раз, что можно было считать рекордом. Пробежав до дверей под дождем, я обнаружил, что Дебора уехала, оставив записку с обещанием позвонить позже. В глубине души я ощутил облегчение, ведь мне вовсе не улыбалось спать на своей маломерной кушетке. Я забрался в постель и беспробудно проспал до начала седьмого.

Даже такая мощная машина, как мое тело, нуждается в уходе, и, усевшись в постели, я почувствовал, что настало время сменить масло. Длинная, почти бессонная ночь, пропущенный завтрак, безнадежный напряг в связи с попыткой придумать нечто более приемлемое, чем «Ну ладно, Деб, хватит, хватит», оставили скверный след. У меня возникло чувство, будто мою голову набили пляжным песком, облагороженным множеством крышек от пивных бутылок и окурками сигарет.

Из этого положения имелся один выход — физические упражнения. Однако я решил, что лучше всего мне поможет приятная пробежка на дистанцию в одну-две мили, но вспомнил, что куда-то подевал свои кроссовки. Они не стояли на своем обычном месте у двери. В машине их тоже не было. Поскольку это Майами, то нельзя исключать и того, что кто-то тайком забрался в мой дом и украл кроссовки — очень хорошие, брэнда «Нью бэланс». Но все же более вероятно, что я оставил их у Риты. У меня всякая правильная мысль воплощается в немедленное действие, и я добрел до машины, отправившись к Рите.

Дождь давно прекратился — он редко продолжается более часа, — улицы высохли, и на них уже было, как всегда, полно одержимых мыслями об убийстве жизнерадостных людей. Моих людей. Коричневый «форд-таурус», появившись у меня в «хвосте» на Сансет, следовал за мной до самого места. Я радовался, что Доукс вернулся к своему делу. А то я уже ощущал себя немного брошенным. Он остановился на противоположной стороне улицы, а я постучал в дверь. Когда Рита открыла дверь, сержант Доукс только что выключил мотор.

— Вот это да. Какой приятный сюрприз! — воскликнула она и подняла лицо для поцелуя.

Я влепил ей этот поцелуй и, чтобы развлечь сержанта Доукса, добавил в него немного дополнительного британского шика.

— Мне трудно это сказать, — начал я, — но я приехал за своими кроссовками.

— А я только что надела свои, — улыбнулась Рита. — Как ты смотришь на то, чтобы попотеть вместе?

— Самое лучшее приглашение из всех, что я слышал за день.

Я нашел кроссовки в ее гараже рядом со стиральной машиной. Там же были шорты и майка-безрукавка. Чтобы переодеться, я отправился в ванную комнату. Рабочий костюм аккуратно свернул и положил на крышку унитаза. Уже через несколько минут мы с Ритой трусили по ее кварталу. Когда мы пробегали мимо сержанта Доукса, я сделал ему ручкой. Вначале мы двигались по ее улице, после, свернув направо, миновали еще несколько кварталов, а затем затрусили рысцой по периметру парка. Нам уже приходилось бегать этим маршрутом, и мы знали, что дистанция составляет примерно три мили. Мы успели привыкнуть к ритму бега друг друга. И вот примерно через полчаса мы вновь стояли у порога дома, потные и готовые во всеоружии встретить вызов, который бросал нам очередной вечер на планете Земля.

— Если не возражаешь, я приму душ первой, — произнесла Рита. — Пока ты будешь мыться, я приготовлю ужин.

— Никаких возражений.