|
А ей на шею нужно надеть распятие и обязательно оставить Брута спать рядом. Это все, что мы можем. Но этого достаточно, пока она жива. Правда, вы должны знать, доамнэ, что если пройдут годы и она заболеет и умрет... Дуня умолкла, словно все остальное было и так ясно. Мне же это было отнюдь не ясно, и я недоуменно взглянула на горничную и даже нахмурилась, поскольку не люблю недомолвок. Дуня упрямо молчала. – Дуня, что это за манера говорить загадками? – наконец не выдержала я. – Если в дальнейшем Жужанна заболеет и умрет, что тогда? – Она станет стригоицей, как и он. Но есть способ спасти ей жизнь. Опять молчание. – Какой способ? Говори. – Убить его, доамнэ. Колом и ножом. Только так, и никак иначе. * * * Не знаю, что говорить, что думать и какие ощущения считать правильными. Иногда я смеюсь над собой за то, что согласилась участвовать в смехотворных Дуниных "охранительных приготовлениях". Я говорю себе, что вижу кошмарный сон про Влада. Я знаю причину этого сна: меня потрясли противоестественные отношения между ним и Жужанной. Вот она – настоящая причина, почему мой разум перестал сопротивляться нелепым крестьянским суевериям. Вдобавок меня измотала дорога, а затем и все остальное, что сопровождало похороны Петру. Люди не способны превращаться в волков. А Жрканна просто укололась булавкой. Проходит несколько минут, и направление моих мыслей меняется. Я начинаю думать: я ведь видела то, что происходило в спальне Жужанны. Я тогда бодрствовала, как и сейчас Я помню гипнотический блеск глаз Влада и испытанное мною отвращение. И ледяное прикосновение его языка к моей коже я тоже помню. Нет, никакая булавка, никакая брошка, никакая собака не оставят следов, которые я видела у Жужанны на шее. Когда приехал врач, я обрадовалась и подумала: "Он – образованный человек. Он объяснит и происхождение отметин на шее, и внезапную слабость Жужанны, и вообще рассеет мои опасения, подтвердив абсурдность крестьянских суеверий". Я проводила врача к Жужанне и осталась, чтобы присутствовать при ее осмотре. Врач оказался человеком средних лет. Скорее всего – выходец из среднего класса, но, несомненно, человек разумный и умеющий рационально мыслить. Но едва он вошел в дом, я сразу заметила какую-то скованность в его движениях, будто ему внезапно стало не по себе. Когда же он осмотрел отметины на шее Жужанны, скованность переросла в откровенный страх. Он дал рекомендации относительно диеты и заставил больную выпить снотворное. В коридоре я напрямик спросила его о причинах болезни. Врач отвечал крайне уклончиво, прячась за обтекаемыми фразами и стараясь не встречаться со мной глазами. В отличие от служанок, он хотя бы не крестился! Я решила не мешать Дуне претворять свой план в жизнь. Пусть делает, что задумала, пока об этом не знает Аркадий. Когда муж отправился в замок и уехал врач, мы с Дуней занялись приготовлениями. Мы опоясали окно ее спальни связками чеснока. Бедняга Брут следил за нашими действиями, опустив морду на лапы. Жужанна спала. Если бы не слабое дыхание, ее вполне можно было бы принять за покойницу. Думаю, благодаря снотворному собачий лай не помешает ей грядущей ночью. Когда мы закончили возиться с окном и подошли к постели, чтобы надеть Жужанне на шею распятие, Брут даже не заворчал, а, наоборот, одобрительно завилял хвостом. Я спросила у Дуни, не останется ли она ночевать в доме, поскольку было уже достаточно поздно. Она покачала головой и сказала, что не хочет волновать своего престарелого отца. Я попросила одного из слуг отвезти Дуню в деревню. Горничная пообещала, что обязательно останется на следующую ночь и будет вместе с Брутом дежурить у постели Жужанны. |
