Брэдли выронил пустой стакан, сделал шесть неуверенных шагов навстречу физику и тяжело опустил руки ему на плечи. Кожа Уоллинджера казалась настоящей, под ней ощущались крепкие кости. Хотя, может, и не кости, а сталь… Сразу и не скажешь. Но их могут выдать поведение, реакции, ход мыслей… И то, что для них важно.

— Дети! — воскликнул Брэдли. — Ни одна машина не станет в первую очередь беспокоиться о детях, как это сделали вы. Правда, Уоллинджер? Даже если они не ваши, для вас они важнее всего. Зачем вы сказали мне, что они не ваши? Вы имели в виду… что же вы имели в виду, Уоллинджер? Что дети много для вас значат?

Уоллинджер улыбнулся.

— Да разве у андроида нет глаз? — процитировал он с легкой иронией. — Разве у андроида нет рук, чувств, привязанностей? Если нас уколоть — разве у нас не идет кровь?

Брэдли опустил руки. Он отошел назад и посмотрел на собеседника, жалея, что нельзя сквозь кожу разглядеть, кости или сталь скрываются за его кроткой улыбкой.

— Некогда был сотворен андроид, — продолжал Уоллинджер. — По образу и подобию человеческому. Его тело и мысли были созданы настолько близкими к человеческим, насколько это могли обеспечить самая передовая наука и лучшие мастера. — Он помолчал, печально улыбнувшись. — Что ж, они добились слишком многого. У них получилось. Боюсь, они создали… человека.

— Вас?

Уоллинджер улыбнулся.

— Не верю, — исступленно вскричал Брэдли. — Этого не может быть!

Уоллинджер бросил на него испытующий взгляд. А затем выдвинул другой ящик стола, покопался в нем и достал перочинный нож. Раскрыв его, доктор плавным движением сделал надрез на тыльной стороне своей кисти.

Брэдли затаил дыхание. Ему не хотелось смотреть, что будет, но отвести взгляд он не мог.

С неизменной улыбкой Уоллинджер протянул руку.

— Видите, я могу остановить кровь. Именно так Корт поначалу и скрывал свою рану. Если надо, мы можем контролировать кровотечение.

Крови не было. Края синтетической кожи были чистыми и гладкими, а под ней двигались стальные сухожилия, и прозрачные трубки, тонкие, как волоски, пульсировали, передавая красную жидкость с пузырьками воздуха. Это была рука живого механизма. Рука андроида.

— Довольны?

Уоллинджер неповрежденной рукой стянул края ранки. Кожа склеилась, как воск, будто и не было никакого пореза. Брэдли все еще тяжело дышал, не желая верить своим глазам.

— Вот, выпейте еще. — Довольный голос Уоллинджера доносился будто издалека, пробиваясь сквозь шум в ушах.

— Но… почему вы мне не сказали? Вы уверены, что они не подозревают? Удастся ли нам спастись после этого — после уничтожения Корта? Я не понимаю, Уоллинджер! Если вы действительно андроид и вы против андроидов… что мы будем делать дальше? Мы должны как-то выяснить, что происходит с каждым из них. А что с Кортом? Уоллинждер, если все это правда, то почему вы не помогли мне с Кортом? Вы могли бы…

— Подождите! Задавайте вопросы по одному, — прервал Уоллинджер этот истерический поток сознания. — Сначала о Корте. Я не мог пойти против него, Брэдли. Я и сам очень несовершенный механизм, учитывая цель моего создания. Они уничтожат меня, если узнают, что я собираюсь сделать… Однако есть правила, которым даже мне приходится следовать. Эти правила — часть меня. Я не могу повредить другого андроида. Не могу. Так мы устроены. Так же как вы не можете остановить кровь, порезавшись. Может, я и несовершенная машина, но не настолько.

— Так что же нам делать? Позвать полицию? Или журналистов?

— Нет! Не будьте глупцом.