Если для написания тайного письма человек пользуется каталогом марок — значит, он как-то причастен к филателистике. Логично? А мне с некоторых пор приходится заниматься кражами марок и подделкой надписей на них. Ничего удивительного, что я связал эти два факта. А вот в том, что занимаются филателистической аферой именно ваши два бандита, я совсем не уверен.
— Как это не уверены? — возмутилась Яночка. — Конечно, они!
— Немедленно арестовать их — и делу конец! — выкрикнул Павлик.
— Допустим, — согласился капитан, — я их арестую и какое предъявлю обвинение?
— Как это какое? Филателистическое! Кража и подделка, марок! — кипятился Павлик.
— Но у меня пока нет доказательств! Пока я могу обвинить их в том, что они написали... что один из них написал второму шифрованную записку. Это еще не преступление.
— А то, что исцарапали дверцу нашей машины?
— Мелкое хулиганство. За это — ответят, но марки им не удастся инкриминировать. Вас это устраивает?
Возразить детям было нечего. Яночка и Павлик молча смотрели на капитана. Да, это не преступление.
— Но ведь они залезли... — нерешительно начала девочка.
— Куда?
— Ну, туда... Надо, надо...
Павлик пришел на помощь сестре:
— Надо найти их малину, — посоветовал мальчик. — И ту, где они печатают поддельные надписи и ту, где хранят... как это дедушка сказал? Ага готовую продукцию!
— Правильно! — подхватила Яночка. — Вы их поймайте и заставьте сказать!
— А они ответят — не скажем! Так, как вы. — не удержался от колкости капитан. — А в остальном — идея прекрасная.
— Зачем вы сравниваете! — обиделась Яночка. — Мы же не преступники.
Капитан спокойно ответил:
— Они пока тоже. Человек не считается преступником, пока ему не докажешь, что он преступник. Люди имеют право залезать куда угодно, писать таинственные записки, терять перчатки, ботинки, шляпы, и они все еще не преступники. Арестовать человека можно только тогда, когда имеются доказательства, что он преступник, что он крадет и подделывает марки. Только тогда! А вы не хотите мне помочь.
— Как это не хотим? — возмутился Павлик, — Хотим! И мы все вам рассказали за исключением одного...
— А как раз это одно и может оказаться для меня самым главным! — подхватил капитан. — Честно говорю — без этого мне не распутать дела, И капитан вздохнул так душераздирающе, что у детей защемило сердце. Яночка подумала — капитан сейчас так же. глубоко несчастен, как тогда, в подъезде, был несчастным бездомный Хабр.
— Ну что вы так переживаете? — жалостливым голосом произнесла девочка. — Не надо!
— Как же мне не переживать? Ведь у меня вся работа застопорилась. Павлик беспокойно вертелся на месте, он тоже мог вынести таких страданий этого симпатичного офицера милиции.
— Слушай, — сказал он сестре, — я уж и не знаю...
— Мы бы вам сказали, — запинаясь начала Яночка, если вы... не того...
— Могу чем угодно вам поклясться — никому словечка не пикну! — оживился несчастный капитан. — При свидетелях. Вот сержант будет свидетелем.
Павлик махнул рукой:
— Да нет, дело не в том, что вы разболтаете. Просто если вы туда полезете, то все сразу узнают...
— И сразу догадаются, что это мы... — не договорила Яночка.
А Павлик закончил уже совсем трагическим голосом:
— И мы потеряем все! Сразу догадаются, что дом и не думает разваливаться, и морду привидения увидят, и поймут, что грымза вовсе не спятила...
Капитан уже мог бы привыкнуть к тому, что эти ни на кого не похожие дети преподносят ему сюрприз за сюрпризом, но этот скорбный перечень понесенного ими ущерба озадачил. |