Она смотрела на него испуганно.

— Ты с ума сошел, Лука, это невозможно… — начала было она.

— Нет ничего невозможного! — холодным, дрожащим голосом сказал Лука. Все возможно… Даже чтобы я прикончил твоего Боссо.

— Но, Лука… — протестовала она, глядя на него в ужасе.

Однако юноша, крепко держа Марту за руку, увлекал ее за собою к спальне. Не обращая внимания на приглушенные протесты, он втолкнул ее в темную комнату и, прежде чем зажечь свет, обнял ее и прижал к груди. Сперва она старалась оттолкнуть его, отворачивала лицо, повторяя:

— Нет, Лука, нет…

Потом вдруг перестала сопротивляться и сама обняла его. Их поцелуй был долгим. Луке казалось, что он вложил в этот поцелуй всю боль, все желание, накопившееся в нем за два тоскливых года. Потом, не отрываясь от ее губ, он протянул руку и зажег люстру на потолке. Их губы на мгновение разлучились, они взглянули друг на друга, и глаза их были полны изумления и любви.

— А теперь, — сказал Лука, — одевайся! Побыстрее… Пока Боссо и Нора не заметили.

Теперь, казалось, и Марта была захвачена его неистовством, она торопливо надела плащ, торопливо нахлобучила шляпу и пошла к зеркальному шкафу поправить ее. Но в это мгновение внезапная мысль остановила ее, она застыла, уставившись на собственное отражение.

— Лука… — произнесла она.

— Ну, что еще? — спросил Лука. Стоя посреди комнаты, он намоченным слюною платком стирал с губ помаду, которой Марта испачкала его, целуя. Что с тобой?

— Лука, как я не подумала об этом раньше? Ребенок… — сказала она сокрушенно. — Ах, я знала, что это невозможно! — С этими словами она собиралась уже снять шляпу.

Но Лука немедля подлетел к ней.

— Ребенка возьмем с собой, — сказал он, крепко обнимая ее за талию. Хватит места на всех. У меня большая квартира… Сейчас же идем за ним!

Они поглядели друг на друга.

— Нет, это невозможно, — принялась стонать Марта. — Невозможно вынести ребенка. На улице холодно… Ах, я знала, что это только прекрасные мечты и больше ничего!

— Прежде всего, — сказал Лука, держа ее за талию и уверенно улыбаясь, прежде всего, на дворе не холодно, сейчас лето… Потом мы укутаем его в одеяло… К тому же внизу стоит машина, так что на него не попадет ни капли дождя. А сейчас идем!

Так, успокаивая Марту разговорами, он вытолкнул ее из комнаты и повлек через коридор в детскую. Из гостиной доносилась музыка, играла радиола наверно, Нора делала новую попытку исполнить свой танец, а Боссо, погрузившись в кресло, отечески разглядывал полные мускулистые ноги Мартиной сестры. Продолжая подталкивать и успокаивать Марту, которая тихо протестовала, Лука вошел вместе с ней в детскую. Включив свет, они подошли к кроватке. Ребенок спал, склонив головку набок и положив поверх одеяла сжатые кулачки. Беспокоясь, как бы не задержаться, Лука собирался уже взять его.

— Нет, пусти, я сама, — прошептала Марта, и эта готовность, эта торопливость, обличавшая в ней его сообщницу, тронула юношу, была ему еще дороже, чем поцелуй, которым она ответила ему в темноте спальни. Осторожными материнскими движениями, обеими руками обхватив маленькое тельце, она вынула спящего ребенка из кроватки, завернула его в одеяло, потом еще в одно и, подталкиваемая Лукой, который все время торопил ее, вышла из комнаты, сжимая в руках драгоценный сверток.

Но когда они были уже в коридоре и Лука отпер наружную дверь, почти в ту же минуту распахнулась дверь напротив — она вела в гостиную — и на пороге показались Боссо и Нора.