Лейтенант Минноч расправил плечи:

— Послушайте, сэр, я попросил бы вас! Можете говорить все, что хотите, но не заставляйте меня выслушивать ваши разглагольствования. Пусть вы думаете, что я не прав — но в чем же? Есть ли хоть один вопрос, на который я не могу ответить?

— Да, есть. Если Дэйв Хобарт убил свою сестру, то каким образом он это сделал?

— Ну…

— Думаю, и у вас есть сомнения по этому поводу. У этой романтической фантазии о странных любовных отношениях, пронизанных не менее странным чувством вины, не хватает точки опоры. Поскольку дверь заперта изнутри, а окна были фактически недоступны, каким образом убийца попал в спальню и покинул ее? Пока вы не ответите на этот вопрос, лейтенант, вы не можете привлечь Дэйва Хобарта к суду. Вы не сможете обвинить его. У вас вообще нет дела.

— Что ж, сэр, а можете ли вы объяснить действия убийцы?

— Думаю, что могу. Я считаю, что могу назвать имя убийцы, который действовал один и не имел сообщников, сознательных или невиновных. Составив мнение о личности убийцы, я сначала и сам не поверил в него, потому что оно было еще более бредовым, чем ваше, но выяснилось, что в его пользу говорят убедительные соображения. Если повезет, то завтра у меня будут неопровержимые доказательства. — Дядя Джил вскинул брови. — А тем временем…

— Что тем временем? — быстро спросил Джефф.

Джилберт Бетьюн извлек очередную сигару из жилетного кармана, откусил кончик и раскурил ее.

— Пришло время, — сказал он, — озвучить половину загадки. Ее можно назвать безобидной половиной, хотя, если не знать, о чем идет речь, она может вызвать потрясение. Последний телефонный звонок, который так обрадовал меня, поступил не из моего офиса. Его источником была некая алжирская фирма, находящаяся в пригороде Нового Орлеана, что за рекой; мне была нужна помощь специалистов определенного рода, а завтра понадобится помощь других экспертов. Приступая к объяснению этой первой, безобидной, половины загадки, лейтенант, я приглашу моего племянника в качестве свидетеля. Во время путешествия вниз по реке ты, Джефф, видел, что оба, и Дэйв, и Серена, испытывали серьезное нервное напряжение. Оно тяжело давило на них; оба они испытывали душевный дискомфорт. Что было тому причиной?

— Не спрашивайте меня, дядя Джил! Я так старался найти ответ, что почти убедился — его нет.

— И, тем не менее, он имеется. Не стоит выносить на передний план кровосмесительную связь между братом и сестрой. Чего оба они боялись?

— Да, так чего же оба они боялись?

— Они боялись, что могут потерять Делис-Холл, — ответил дядя Джил, — так как не хотели расставаться с ним. Серена очень часто и очень горячо убеждала тебя, что хотела бы расстаться с домом. Пенни Линн сомневалась в этом, и Дэйв позже признал, что Серена была так же привязана к этому дому, как и он. Но казалось почти неизбежным, что им придется потерять Холл. Эту информацию в своем офисе без большой охоты выложил тебе Айра Рутледж, после чего стало ясно, что Харальд Хобарт растратил большую часть семейного состояния. Единственным, на что еще можно было рассчитывать, оставался Холл. И чтобы окончательно не пойти ко дну, они должны были продать его мистеру Мерриману из Сент-Луиса. Разве что…

— Прошу прощения, сэр, — перехватил нить разговора лейтенант Минноч. — Должен признать, ваши слова имеют смысл. Но пока я не ухватываю его. Я не вижу, куда вы клоните. Чтобы не пойти ко дну, им пришлось бы продать свое имущество, разве что… так что именно?

— Разве что, — воскликнул Джефф, которого осенило, — они бы нашли спрятанное золото коммодора Хобарта! Груз золотых слитков стоимостью триста тысяч долларов избавил бы их от всех хлопот в будущем, а также позволил сохранить Холл.