— Я прошлой ночью летела на дирижабле в Продубин! — крикнула Атрелла. — Думала, что с тобой, а оказалось, это был какой-то синерожий шипящий дядька — Рэнд!..

Только тут до Орингаста дошло, что перед ним действительно Атрелла.

— Трелька! — прошептал он, глядя на нее затекшими от долгого висения вниз головой глазами.

— Я это, я, говорю же! Там наверху дядя Индрэ, и Варра, и еще дядьки — военные. Только их в храм не пускает! А меня пустило!

— Уходи отсюда! — заорал вдруг Орингаст. — Немедленно уходи!! Ты им и нужна! Не я, а ты! Уходи скорее, милая девочка!.. — он заплакал от ярости и обиды, что их так облапошили, его и Трельку.

— А я говорил тебе, — сказал Баррг. — Но уже поздно…

— Ори! Я не брошу тебя! Нужно только развязать цепь.

— О, Боже!.. — ревел Орингаст. — Прошу тебя, уходи!! Я не вынесу, если ты погибнешь!

Атрелла подошла к жертвеннику и протянула руки, чтобы опереться о него и залезть с ногами. Баррг взвизгнул: "Не трогай!" — и Ателла отдернула руки.

— Ну, что ж ты? — спросил кто-то за спиной у Атреллы женским голосом.

— Я ничего, — спрятала руки за спину девушка. — Я хотела его снять.

— Ты — ничего, это верно. Маленькое, любопытное ничего, — произнесла женщина, подходя ближе. — Не тобой подвешен — не тебе и снимать! Впрочем, висеть ему осталось минут десять.

— Отпустите его! Пожалуйста!

— "Пожалуйста" на хлеб не намажешь. Он тебе нужен — заплати и забирай.

От неожиданно простого решения Атрелла успокоилась и обрадовалась:

— А что вам нужно?

Женщина расхохоталась.

— Какой хороший день! Сегодня я победила наконец этого похотливого предателя, пускай ненадолго, но это моя победа! Мой праздник. Ты можешь предложить мне что-нибудь, равноценное твоей любви?

— Его я не отдам! — рассердилась Трелька. Она встала между жертвенником и женщиной: — Я его люблю, а он меня! Что вы можете сделать нам? Даже в вашем проклятом ледяном холоде я не перестану его любить! — тут она вспомнила старую сказку и добавила: — Нашей любви хватит, чтобы не только согреть друг друга, но и спалить все ваше царство!

Это прозвучало пафосно и по-детски, но женщина не улыбнулась. Ее лицо на миг исказила недовольная гримаска:

— Ну хорошо! Хорошо… давай сделаем иначе. Любовь… или трезвый расчет: что сильнее? Я расскажу тебе о твоей матери, а ты отречешься от своей любви к этому… в общем-то, чужому для тебя парню. Выбирай!

— Вы знаете о маме? — Атрелла на миг забыла, что минуту назад готова была порвать эту мерзкую женщину голыми руками.

Орингаст не вмешивался в разговор. Он в бешенстве пытался руками разломать звено цепи.

— Я — знаю… — женщина говорила иронично. — Я все знаю. Мне очень нравится твоя мать, девочка. Замечательная она. Очень умная, трезвомыслящая. А самое главное, она не оставила желания отомстить.

Орингаст, отчаявшись растянуть звено цепи, крикнул сверху:

— Не разговаривай с ней!

Но Атрелла, будто завороженная, слушала женщину, говорившую о матери. А та отмахнулась досадливо, словно от комара.

— Она все врет! — снова крикнул Ори. — Не верь ей!

— Мне совершенно невыгодно обманывать. Ну что, девочка, я могу простить тебе и Жаберина, и Юргеса, если ты решишь отдать этого глупца… Я расскажу, — голос ее стал вкрадчивым, — как найти маму.