Они не заметили за разговором, как транспорт пошел, медленно набирая скорость.

— Так получилось, — сказал Ирваниэль. — Главные архивы находились со времен исхода в королевском дворце в Тарборне, ведь с людьми из гибнущего Харанда в страну хлынул поток документов, книг, рукописей, чертежей, и все это нужно было как-тос хранить, вот тогда был издан указ о создании королевских архивов, а я получил назначение через пятьсот лет после наложения проклятия на земли Харанда и исхода его жителей. Должность моя какой была, такой и осталась — вот уже тысячу сто двадцать три года я королевский архивариус.

Гендер уже дважды упомянул об исходе. Из истории Атрелла знала о том событии, что произошло чуть больше полутора тысяч лет назад. Выходило, что гендер Валехо был ровесником ему, а может, даже помнил Харанд до гибели?.. Все-таки нелюбовь ее к гендерам была не так велика, чтоб отказаться от общения со столь необычным субъектом.

Ирваниэль все лежал на диванчике, иногда закрывал глаза и впадал в дрему. Впрочем, за его морщинами глаз было почти не видно. Он действительно не храпел, а из-за того, что и дыхание, и сердцебиение у гендеров редки, казалось, будто он умер. Атрелла не стала беспокоить старика, примостилась у окошка и принялась смотреть на весеннюю природу центрального Рипена. Зеленела трава, выстилавшая землю вдоль дороги. Где-то внизу проплывали занятые своими делами люди, редкие постройки и сады, сады… еще не цветущие, но уже сплошь покрытые розовыми бутонами.

Ирваниэль завозился на диване и как ни в чем не бывало продолжил:

— Сначала поменять название моей должности забыли, а потом сохранили как память и, как говорите вы, молодые, — для прикола.

Атрелла повернулась к гендеру и кивнула:

— Действительно, прикольно. Только я это слово не люблю. Меня воспитывал отец, а он очень строгих правил.

— А мама? — гендер произнес это слово с неожиданным чувством, очень тепло.

— А маму я не помню.

Гендер закрыл глаза и, покопавшись в памяти, предложил:

— Если тебе интересно, я могу кое-что рассказать о твоем отце, когда он был молод и учился в университете.

Атрелла подскочила от удивления:

— Вы его знали?

— Нет, не знал, — морщины на лице гендера обозначили улыбку. — Но я читал кое-какие документы и кое-что знаю о Витунге Орзмунде.

Девушка жадно уставилась на престарелого гендера:

— Расскажите, пожалуйста!

— Несколько лет назад я получил архивы коллегии национального здоровья, — гендер опять повозился на диване, устраиваясь поудобнее. — Фамилия Орзмунд мне знакома, как любому гендеру. Меня заинтересовал этот человек, и я стал более внимательно разбирать все документы, которые прямо или косвенно касались его.

"Все-таки гендеры не умеют говорить коротко", — подумала Атрелла.

Заведя речь на любимую тему, Ирваниэль говорил монотонно, будто читал запечатлевшиеся в памяти документы:

— Вот рапорт полицейского управления Тарборна от пятнадцатого апреля тысяча шестьсот пятнадцатого года… — Атрелла в уме сосчитала, что отцу тогда было, как ей, лет семнадцать-восемнадцать. — Ночью в участок центрального округа были доставлены студенты медицинского факультета Индрэ Анколимэ, Релина Ловиндерэ и Витунг Орзмунд. Все трое были в нетрезвом состоянии. Студенты были задержаны за попыткой объединения кошки и собаки, принадлежавших трактирщику, в заведении которого указанные студенты отмечали сдачу экзамена по оперативной хирургии.

Атрелла рассмеялась:

— Папа такой озорник?

— К рапорту подшиты объяснительные, из которых следовало, что идея и методика объединения организмов были предложены Релиной.