В субботу, в 16 часов 37 минут по стандартному восточному времени, протекавшая неподалеку река Флинт вышла из берегов. Под вспышками молний неистовые потоки устремились через край во все стороны, смывая фермы, роняя рекламные щиты и двигая покинутые автомобили на проселочных дорогах, как детские игрушки.

Оползни начались через час. Весь северный склон вдоль границы кладбища заскользил вниз, к реке, рыхлой и вязкой коричневой волной, разрывая могилы и разбрасывая по холму старинные гробы, которые раскрывались и выкидывали свое жуткое содержимое в океан грязи, снега и ветра. Большинство иссохших скелетов рассыпалось на части, но многие из откопанных трупов – особенно те, которые все еще были свежими и невредимыми и могли карабкаться или ползти, – начали пробираться наверх, к суше.

Богато украшенные окна на первом этаже посетительского центра кладбища треснули и рассыпались под напором воды, а штормовой ветер расколол на кусочки готические шпили, обрушив их и оставив здание без крыши. В четверти мили к востоку оттуда стремительные потоки воды налетели на медицинский центр и хлынули внутрь вместе с обломками через ослабленные двери и окна.

Запертые в морге зомби ринулись к образовавшимся отверстиям, и многие из них тотчас же оказались под водой, не выдержав жуткого ветра и атмосферного давления.

К пяти часам того дня огромное количество мертвецов, достаточное, чтобы заселить целый город мертвых, оказалось вынесено на сушу, подобно косяку рыб, выброшенному на берег, в соседних фруктовых садах и табачных полях. Они один за другим падали, вылезая из водных потоков; некоторые застряли в деревьях, другие запутались в плывущих фермерских инструментах. Кое-кто из них проплыл под водой несколько миль, увлекаемый в прорезаемую молниями темноту непроизвольным инстинктом и зарождающимся голодом. Тысячи и тысячи мертвецов застряли в канавах, долинах и укромных местечках к северу от шоссе, пытаясь вырваться из грязи и гротескно извиваясь при этом, словно древние люди, вылезающие из первобытного бульона.

Прежде чем проливной дождь закончился той ночью и тучи ушли к восточному побережью, численность мертвецов, заполнивших окрестные фермы, уже превзошла численность населения близлежащего города Харрингтон, которая до эпидемии, судя по знаку на шоссе 36, составляла 4011 человек.

После этого величайшего шторма почти тысяча неуправляемых трупов начала сбиваться в самое большое стадо, которое видели с момента начала эпидемии. В дождливой темноте зомби медленно и неуклюже сходились вместе, пока в полях между Крест-хайвей и Роланд-роуд не собралась огромная толпа. Мертвецы стояли так плотно, что издалека макушки их прогнивших голов можно было принять за темную, землистую, медленно двигавшуюся волну наводнения, расползавшуюся по земле.

Без каких-либо определенных причин, помимо не поддающегося объяснению поведения мертвых – будь то под действием инстинкта, запаха, феромонов или слепого случая, – все это стадо начало ковылять по грязи в северо-западном направлении прямо к ближайшему населенному пункту на их пути – городу под названием Вудбери, который лежал от них чуть более чем в восьми милях.

В окрестностях по-прежнему шел холодный дождь, теперь значительно ослабший, который покрывал леса и холмы вокруг Вудбери прозрачным инеем, превращая их в волшебную страну сверкающих ветвей, увешанных сосульками проводов и обледеневших тропинок, что было бы невероятно красиво в любом другом месте в любое другое время – там, где не было ни эпидемии, ни отчаявшихся людей.

На следующий день жители Вудбери упорно старались привести город в порядок. Губернатор приказал своим рабочим командам съездить на близлежащую молочную ферму за соляными блоками. Их привезли оттуда на грузовиках и распилили цепными пилами на небольшие кусочки, которые затем разбросали по дорогам и тротуарам.